Легенда (СИ)

Мох под ногами задрожал и разошелся, открыв огромный провал, и лестницу. Длинную, белоснежную, с широкими полированными до блеска ступенями, освещенную удивительным, нежным, слегка зеленоватым светом, струящимся прямо из пространства, ведущую куда-то глубоко в низ, прямо в самые недра земли, прямо к самому ядру.

Никакого темного, угрюмого тоннеля, никаких мрачных глиняных стен. Небо. Облачное, теплое летнее небо, со всех сторон. Снизу, сверху, с боку. Наверно так видят и ощущают себя спускающиеся с небес боги. Единственное чувство, которое можно испытывать, шагая по ступеням вниз, это любовь, все остальные чувства недоступны, они задавлены, загнаны в угол, одной большой, всепоглощающей, бесконечной, восторженной нежностью.

Они спускались, и ступени шуршали под ногами звуками волшебного прибоя. Ветер шелестел в кронах невидимого леса, пел голосами птиц, и гладил теплыми, ласковыми ладонями развивающиеся волосы. Улыбки, сами собой, растекались по лицам. Ничего подобного невозможно почувствовать в реальном мире, здесь все по-другому, здесь как в сказке, как в детском добром сне, навеянном голосом доброй бабушки.

Он встречал их внизу, на дороге, слева от которой манила дымкой березовая роща, справа, гордился собой сосновый бор, а впереди благоухал жужжащий непоседливыми пчелами фруктовый сад.

На белых плитах мрамора дороги, стоял белоснежный мамонт. Большой. На много больше своего африканского потомка, слона, которого видел Федор в зоопарке. На много больше. Огромные бивни покачивались над землей, спадающая волной грива, соединяясь с шелковой шерстью, касалась идеально чистой дороги, умные, голубые глаза рассматривали гостей с таким выражением, что казалось, ничего говорить и не надо, хозяину и так все понятно, без слов, а морщинистый хобот был приподнят в немом приветствии.

- Кто вы? И зачем пришли? – Трубный голос вернул к реальности, невольно застывших в восхищении, с открытыми ртами гостей.

- Мы за советом, Индрика-Зверь. – Вышел вперед Федогран и сделал несколько шагов вперед. – Ягира посоветовала обратится к тебе.

- Ягира? – Удивился хозяин. – Вот уж не думал, что она помнит обо мне, мы виделись в последний раз лет триста назад. – Он улыбнулся, затуманив взгляд воспоминаниями. – Как давно это было. Воспоминания стали похожи на сон. Хорошее было время, правильное, я строил свой подземный рай, а она приходила и рассказывала мне новости из мира яви… - Прости, нахлынуло, как-то вдруг. – Спохватился он. — Это все причуды одиночества. Давно, знаешь ли, не общался ни с кем из мира Яви… Так, о чем ты хотел спросить?

- Мир меняется. Старые устои рушатся. Боги обессилили и не в силах противостоять этому, духи теряют свои способности. Виной тому Чернобог, устанавливающий новые правила. Перекрывший поток силы Рода. Подскажи прародитель зверей? Что делать тем, кто не хочет перемен? – Федогран посмотрел на хозяина подземного мира, с надеждой, что тот сделает правильные выводы и примет правильные решения.

- Что делать? – Переспросил задумчиво мамонт. – Старые боги виноваты в том, что происходит. Некого им винить. Они бросили этот мир, предоставили ему право развиваться самостоятельно. Человек, в отличие от зверей, имеет мозг, который думает не только о том, где найти пропитание и место для сна, где найти партнера для спаривания и продолжения рода, он способен еще верить и анализировать, но анализ и вера этот основывается на ощущениях и памяти. Трудно молится тому, кого нет, кто не проявляет ни малейшего внимания к твоим проблемам, и легко поверить в чудо, которое видишь своими глазами. Мне нечего вам предложить.

- Я согласен с тобой. Ты мудр, и говоришь все правильно. Но речь сейчас не о причинах. – Федогран говорил как можно почтительнее, помня наставления Ягиры, но как же ему хотелось взорваться и нагрубить этому зазнавшемуся снобу, ничем не отличающемуся от старых богов в своем бездействии, и забившегося в свою ракушку, вход в которую, скрыт от глаз посторонних в непроходимых топях болот.

- Ты хочешь, чтобы я посоветовал войну? – Мамонт опустил хобот вниз, и сощурил глаз в вопросе, в котором искрилось понимание неудавшейся хитрости богатыря, а потом внезапно продолжил, словно плюнул. – Я против лишней крови, ее и так достаточно льется и по естественным причинам. Родом и так было установлено, что жизнь одних зависит от смерти других. Крови достаточно и ради пропитания, ее и так много. Я никогда не одобрю убийство ради амбиций, чьи бы они небыли. Пусть боги забудут о моем существовании.

— Значит, говоришь, что они сами виноваты? – Начал говорить сначала очень тихо, но все более и более повышая голос и распаляясь, парень, не скрывая больше раздражения. – Не являются людям? Не участвуют в жизни? Ты сам-то понимаешь, что говоришь это о себе? Они хотя-бы боги, которым молятся, а ты кто? Тебя не забывают? Тебя уже забыли все, кроме редких, древних духов. Как смеешь ты осуждать богов за то, что не делаешь сам!..