Легенда (СИ)

Лед струился по венам Миры, и теперь королева, как никогда прежде, понимала, что испытывают ее подданные. Холод, вечный, сковывающий все существо, не позволяя двигаться, и осколки замерзших слез, которые царапают щеки.

— Прочь, гадина! — послышался чистый, звонкий голос.

Мирель не смогла обернуться, но со спины заметно потеплело. Змея яростно зашипела и обратилась в женщину, одетую в развевающиеся черные одежды.

— Уходи! — повторил голос, а туман, в последний раз вскинувшись, припал к земле, вполз в нее разрозненными клочками и пропал.

В небе, заглушая крики воронов Некриты, запели певчие птицы. Мертвое болото ожило, зацвело, заискрилось изумрудной листвой. Явилась перед застывшей от горя Мирой Хранительница Люблина.

— Не бойся, дитя мое, — рыжеволосая женщина улыбнулась королеве.

— Она принадлежит нам, — зло скалясь, напомнила Некрита.

— В снах у тебя нет над ней власти, — повернулась к ней Люблина. — У них иной Хранитель. Ты поймала его на слабости, а я пришла, как друг, — она склонила голову и посмотрела на собеседницу.

Хранительница магии недобро сощурилась, но возразить Люблине не смогла. Только смерила бледную Мирель своим жутким взором, напомнила:

— Твоя клятва, — и разлетелась сотней воронов, который вместе с прочими унеслись в небеса.

Хранительница любви обернулась к Мирель и с жалостью взглянула в ее застывшие, наполненные слезами глаза.

— Следуй зову сердца, дорогая моя, — произнесла она.

— Но… — сумела прошептать королева.

— Твоя клятва? — в первые за все время на чело Люблины набежала тень. — Она была поспешной, но вырванной обманом. Поэтому, если ты нарушишь ее, то я лично соберу всех Хранителей и выступлю на твоей стороне.

— А как… — встрепенулась Мира.

— Просто позови меня в нужный час, как делала дома, на юге, — с легким укором подсказала Люблина и, подойдя, коснулась губами лба Мирель. — Я не забываю о тебе…

Мира резко открыла глаза и первое, что ощутила — шершавый, мокрый язычок беспрестанно касающийся лица, губ, шеи.

— Беглянка, — прохрипела королева, и кошка заглянула ей в глаза, стоя на самой груди, а затем улеглась, громко мурлыкая, словно понимала, что пережила хозяйка, и, как могла, утешала, забирала болезнь и тоску.

Потом набежали травницы, принялись осматривать пленницу и отпаивать ее целебными отварами.

Удостоверившись, что о Мире позаботятся, Роан всецело занялся другими проблемами, особенно его беспокоили дела сестры. Весь день эрт Шеран потратил на осторожные поиски, ни брату, ни тем более Гурдину, он ни о чем не рассказал.

Тэйна вернулась в покои лишь следующей ночью, крадучись, как вор. Эрт Шеран поджидал сестру, заняв ее кровать, и оповестил о своем присутствии тихим покашливанием.

Тэйна, еще секунду назад, блаженно прислонившаяся к дверной створке, искренне верующая, что ее ухода никто не обнаружил, подпрыгнула и онемела.

— Доброй ночи, сестра, — лорд ловко поднялся и угрожающе выдвинулся вперед.

Собравшись, Тэйна вздернула подбородок и вызывающе произнесла:

— Что ты делаешь в моей комнате, брат! Не забывай, это девичья спальня!

— И где же была девица? — оскалил зубы Роан.

Тэйна не дрогнула.

— Гуляла!

— С кем? — брат подошел к ней и впился требовательным взором.

— Одна, как обычно, — она небрежно дернула плечом и попыталась отойти от двери.

Роан стоял, подобно скале.

— Где? — короткое слово было подобно удару наотмашь.

Тэйна отвела глаза и выдумала первое, что пришло в голову.

— Я была с пленницей, мы шили приданое!

По тому, как окаменело лицо брата, девушка поняла, что проиграла, и он теперь не отступится, пока не выяснит правду. Роан, едва сдерживая требующую рвать и метать ярость, вытащил из внутреннего кармана вышивку.

— Это? — опасно спокойным тоном полюбопытствовал он.

Тэйна, сглотнув, кивнула и выдала себя.

Роан не кричал на сестру, лишь замахнулся, но опустил руку.

— Не ври мне! — процедил он и, следуя порыву, вынес приговор. — За непослушание ты будешь наказана! Я отправлю гонца твоему жениху и попрошу прибыть, как можно скорее! За эти дни ты закончишь приданое, а чтобы не было соблазна «прогуляться», — ядовито дополнил он, — ты будешь заперта в своих покоях! И попрошу Гурдина лично приносить тебе еду! — оттолкнул, намереваясь оставить сестру.

Но она вцепилась в него, повисла и, захлебываясь, взмолилась:

— Не надо, брат… прошу… Я не предавала тебя… Я всего-навсего…

Эрт Шеран, исполненный ярости, остался глух к мольбам Тэйны. Он оттолкнул ее и вышел, не забыв повернуть в замке ключ.

Слабость и лихорадка изводили Мирель долгие пять дней. Лекарки не отходили от ее постели ни на минуту — следовали четкому приказу лорда. Беглянка то приходила и спала рядом с хозяйкой, то скрывалась по своим делам.

На шестой день, когда Мира почувствовала себя лучше, она, улучшив момент, пока травницы вышли, обратилась к кошке:

— Помоги мне узнать, как обстоят дела. Иначе сойду с ума, — королева понимала, кто послал к ней питомицу.

Беглянка спокойно улеглась и принялась вылизывать белоснежную шерстку, всем видом выражая безмятежность. Мира поняла, что хочет сообщить кошка — сейчас не время для дел, нужно набраться сил.