Легенда (СИ)

Гурдин и Лан смотрели друг на друга не в состоянии пошевелиться. Обвинение, брошенное эрт Тоддом, глухо звучало в ушах древнего. Смысл мало-помалу доходил до сознания Гурдина и ложился на плечи еще одним тяжким грузом.

Но Риану не удалось пробиться к душе Тэйны, она разлетелась на миллионы осколков, которым было не суждено воссоединиться в этой жизни. Поглощенная ненавистью девушка сделала множество попыток перекричать брата, вернуть внимание ир'шиони себе, направить их по следам Роана и Миры, но Риан оказался сильнее. Он знал, за кого борется, она потеряла истинную цель и решила действовать бесчестно. Тэйна воспользовалась заминкой, тенью скользнула в сторону, пробралась между сплетенными ветвями, безжалостно обрубая те, которые мешали ей пройти. Она обошла толпу, оказалась за спиной Арриса, вложила силу и ударила юного рыцаря по ногам, заставляя его упасть на колени. Тэйна мечтала отвлечь Риана, чтобы звук его голоса, кажущийся ей мерзким, скрипучим, причиняющим боль, умолк. Она думала, что тем самым магия ослабнет, и собравшиеся вновь последуют за ней. Тэйна слишком плохо знала своего брата-барда. По его скуле скатилась слеза, едва Риан понял, что произошло с его сестрой. Он жалел ее, но знал, что спасти уже не может. Аррис?.. Его смерть будет на совести Риана, но что значит она для блага Нордуэлла? Сейчас Риан рассуждал, как истинный лорд, осознавал, и слезы градом лились по его покрытым щетиной щекам.

Тэйна криво ухмыльнулась, безумие алым цветом полыхало в ее очах, а руки, держащие меч, делали новый замах. Голова юного воина упала к ногам Риана, он вздохнул, и его вздох вознесся к небесам. Они откликнулись глухим рокотом, раскололись, отправляя вниз тысячи горящих золотом стрел, каждая из которых превратилась в колючую снежную слезу и упала на землю. Хелиос прогневался на своих детей, его кара настигла многих. Ир'шиони в страхе разбегались.

Но бегство не могло длиться вечно, кто-то из них останавливался и каялся, а кого-то обуял больший гнев. Последних Хранитель Неба разил без жалости. Те, кто заслужил прощение, ощущали на лицах влагу.

Тэйна с визгом кинулась к конюшням, понимая, что в родном замке ей не спрятаться, и, вскочив на лошадь, пустилась в бега. Лан и Гурдин вместе ступили на тропку и пошли по ней. Толпа разошлась по роще, и бывшим соперникам предстало печальное зрелище. Лан подошел к трупу брата, осмотрелся. «Кто?» — вопрошал его взгляд, обращенный на Риана.

Эрт Шеран с грустью взглянул на арфу, прислонил ее к дереву и поднялся, сцепив зубы от боли и слабости.

— Она твоя! — бывший бард сделал так, что его голос не дрогнул. Теперь чувства для него под запретом.

Лан кивнул и быстрыми шагами отправился к конюшне. Из его уст Тэйна узнает страшную правду: «Если берешь в руки оружие — будь готов к смерти!»

Гурдин испытующе взглянул на Риана, тот глаз не отвел. Древний с одобрением кивнул и побрел, гонимый ветром, бросающим в него ледяную крошку, вынуждая двигаться к центру рощи.

Здесь рос самый старый ильенграсс, настоящий великан, протягивая руки-ветви к обители Хелиоса. Гурдин думал, что Хранители встретят его в полном составе, но их пришло всего трое. Он бы усмехнулся, но губы внезапно треснули, а кровь, текущая из ранок, показалась проклятому горькой. Последующей боли он не чувствовал, хотя Хелиос постарался, его клинок, сияющий подобно множеству солнц, без устали поднимался и опускался, нанося Гурдину страшные раны.

— Стой! — древний не ожидал, что услышит ее шипящий голос. Внутри все замерло — лучше бы она не вмешивалась.

Некрита подошла ближе, и коварная, предвкушающая улыбка изогнула ее губы — непредсказуемая прочла мысли Гурдина.

— Я знаю, ты не боишься боли и молишь о смерти… — качнула головой. — Но это слишком легко, — еще она знала, куда ударить, чтобы было больнее. Преобразилась.

Гурдин сглотнул, глядя в лицо той, о которой хотел бы забыть, но не мог, как ни силился. Она являлась в снах и терзала его жестокими воспоминаниями.

— Нет, — прошептал он, а сдавленный стон, исторгнутый его горлом, походил на звериное рычание.

Так может рычать смертельно раненое животное. Некрита была довольна и не остановилась на достигнутом:

— Твое желание будет исполнено. Ты умрешь, но не сегодня, а гораздо позднее. И рука, которая оборвет твою жизнь, будет принадлежать той, в чьих жилах будет ее кровь, — Некрита постаралась, и Гурдин видел перед собой своенравную красавицу с золотыми волосами, слышал ее мелодичный голос.

— Да, — изрек он, сгорая от боли душевной, истекая кровью от телесных ран. — Оно будет справедливо… любимая… — сейчас он говорил не с Хранительницей.

И Некрита опять воспользовалась, изменилась, усмехнулась и собралась продолжить истязание, но вмешалась Люблина.

— Моя очередь, — она подошла и склонилась над Гурдиным.

Он попытался понять, что мешает ему видеть, почему красивое лицо Хранительницы расплывается перед его глазами.

— Это слезы, — тихо произнесла она. — Видишь, и ты умеешь сострадать.

— Я не… — древний понял, что Люблина права, и не смог закончить фразу.

— Кто ты? — спросила она.