Легенда советской разведки - Н Кузнецов

Штат германского посольства достигал двухсот человек. У одного только военного атташе генерал-майора Эриха Кестринга1 было около двадцати сотрудников. Мы точно знали, что шпионажем занимались почти все. Нам также было известно, что представителем немецких спецслужб был советник посольства, глава его консульского отдела Генхард фон Вальтер1. У него была любовница со странным именем Пуся - красивая, высокая, стройная блондинка лет тридцати. По должности - технический сотрудник аппарата военного атташе Кестринга. Вдвоем, фон Вальтер и Пуся, вертели всем персоналом посольства, кроме, разумеется, трех-четырех самых высокопоставленных дипломатов. К слову сказать, Пуся откровенно заглядывалась на всех попадавшихся ей по дороге мужиков, была, грубо говоря, "слаба на передок". Это позволяло, как мы надеялись, найти к ней какие-то подходы.

В обслуге посольства мы имели свою агентуру, но собираемая ею информация большой ценности не представляла, так, крохи..."

В.С. Рясной не знал, что "соседи" - разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии - имели среди персонала германского посольства своего человека. Им был заместитель заведующего отделом торговой политики советника Густава Хильгера - Герхард Кегель. Подпольщик, член Компартии Германии с 1931 года, соратник знаменитой ныне советской разведчицы Ильзы Штебе, впоследствии казненной гитлеровцами. Кегель регулярно встречался со своим советским куратором из военной разведки и передавал тому доступную ему по службе информацию.

За несколько месяцев до начала войны он сообщил интересную новость. В Москву под видом представителя химической промышленности Германии приехал странный человек, явно ничего в химии не смыслящий. Он был весьма молод, но почему-то все посольские "шишки" относились к нему с чрезвычайным почтением. Однажды в узком кругу сотрудников после ужина с богатыми возлияниями в ресторане "Националь" этот "химик" разоткровенничался и сообщил, что война Германии против СССР начнется в ближайшее время, даже показал на карте исходные позиции немецкой армии и главные направления намечающихся ударов. От него Кегель впервые услышал выражение: "Наша цель выйти на линию А-А", что означало на линию Архангельск-Астрахань.

Звали этого эрудированного господина - Вальтер Шелленберг. Сотрудник "амт-IV" в РСХА, более известного как гестапо, тогда имел чин всего лишь оберштурмбанфюрера СС1. Но в день нападения Германии на Советский Союз он станет шефом "амт-IV" в РСХА, то есть внешней разведки всемогущей эсэсовской службы безопасности - сокращенно СД. Войну Шелленберг закончит и пойдет под суд уже бригадефюрером СС.

Пока Кузнецов жил в "Урале", он успел присмотреться к специфической атмосфере Столешникова переулка. Здесь уцелел последний осколок нэпа, он стал центром, который словно магнит железные опилки притягивал к себе тьму спекулянтов, перекупщиков, жуликов, аферистов, карточных шулеров, сводников.

В дорогих магазинах, а их в Столешниковом во все времена было много, в том числе самый крупный в Москве ювелирный, существующий по сей день, и на тротуарах возле них постоянно клубилась сомнительная публика и конечно же иностранцы. Тут покупали и продавали драгоценности, меха, антиквариат, часы - товар по тем временам дефицитный. В ближайших ресторанах - "Урале", "Арагви", "Астории", "Авроре", кафе и пивных барах теневые дельцы (таковые в Москве не переводились никогда) заключали крупные и мелкие сделки. Хватало в Столешниковом и модных дам, так сказать женщин из общества: красивых, ухоженных, хорошо одетых и... дорогих.

Николай Кузнецов в его московскую пору был все-таки еще и молод, и в первые месяцы в чем-то провинциален. Его уральский опыт общения с женщинами здесь, в столице, особенно в Столешниковом, немногого стоил. Николай, и в том нет ничего удивительного, увлекся молодой художницей, жившей в большом доме на Петровке возле Пассажа. Несколько раз он встречал ее на улице, а потом как-то увидел на знаменитом, очень престижном динамовском катке на той же Петровке и завязал наконец знакомство. У нее было красивое имя Ксана и громкая фамилия Оболенская.

Ксане тоже понравился молодой летчик-командир тоже с необычным именем, к тому же заграничным - Руди. Летчики тогда вообще были всеобщими любимцами, особенно женщин. Очень скоро Кузнецов утратил свою первоначальную робость по отношению к заносчивым, высокомерным москвичкам, более того, он стал пользоваться у них бурным успехом. Однако навсегда сохранил какую-то зависимость от Ксаны.

Способная художница вела, что называется, светский образ жизни. У нее была тьма поклонников, в том числе знаменитости из мира кино и театра. Однажды Николай встретил в ее доме кинорежиссера-документалиста Романа Кармена, в другой раз - популярнейшего артиста Михаила Жарова.