Легенда старинного баронского замка

— Серьезных, неопровержимых данных верить таинственному у меня нет, если хотите, но я все-таки верю, сама слышала… Вот, видите ли, о замке моего свекра существует легенда, подробности ее знает он один из старинных бумаг и ни за что не хочет открыть тайну нам, все отделывается шутками. Я вышла замуж только прошлой зимой и первое лето провожу в замке. Когда я была невестой, Адольф шутя говорил мне, что и на их замок наложена несомненная печать его древности и аристократизма — в виде появляющихся в нем привидений. Я, конечно, не обратила на это внимания, даже совсем забыла его слова, пока 15 июня… Папа не было дома, я с мужем сидела в его кабинете, выходящем в длинный коридор. Погода была прелестная, ни одного облачка на небе — и вдруг раздалось несколько страшных тресков, точно громовые удары, или, пожалуй, ружейные выстрелы… а потом пошли громкие стуки по всей комнате, в стенах, в окнах, полу, даже в кресле, на котором я сидела, точно кто ударял небольшим молоточком. Я вскрикнула и выбежала в коридор, муж за мной. В коридоре раздавались такие же стуки, точно перекликаясь из одного конца в другой, и среди их послышались вскоре где-то тяжелые шаги, хотя мы никого не видели в освещенном коридоре. Постепенно удаляясь, шаги исчезли на лестнице в верхний этаж. Я так испугалась, что со мной сделалось дурно, и я всю ночь не заснула, хотя стуки, постепенно затихая, к ночи совсем прекратились. На следующее утро я все рассказала папа, он засмеялся, только совсем неестественно, и стал уверять, что нам все это пригрезилось. Не добившись ничего от барона, я стала допытывать старую экономку; она тридцать лет живет в замке. Наконец, она мне рассказала, не без труда с моей стороны, что каждое 15 июня папа куда-нибудь уезжает, и всегда слышатся эти стуки и шаги. Ей сказывали старые люди, что давно-давно, может быть, более ста лет назад, в этот день и час, в замке произошла какая-то катастрофа, подробно описанная в старинных бумагах. Кроме папа, никто не знает, в чем дело, будет, говорят, знать мой муж, когда наследует замок… Знают только одно, что владельцу майората запрещено проводить роковой день в замке. Кто-то, кажется — прадед моего мужа, еще совсем молодым человеком, только что у него родился наследник, не послушался запрещения, и с ним сделался в тот же день удар, и он никогда уже не вставал с постели… Что вы на это скажете, сэр Гарлей?

Но прежде, чем тот успел ответить, вмешался Поль Светловский.

— Вы не насмехаетесь ли над нами, баронесса? — проговорил он, иронически улыбаясь.

— Нет, в этот раз она не смеется, я за это ручаюсь, — сказала графиня, — что же касается сэра Гарлея, я знаю, что он этому верит; он дал мне вчера книгу, где описано много подобных происшествий. Хотите, мы прочтем одну, самую интересную главу, тоже о старинном замке в Англии, а потом он будет так добр объяснить нам…

Молодой человек сделал кислую мину: он не того ожидал от интересного путешественника.

— Нет, Вера, мы лучше читать не будем — я, право, боюсь, опять не усну ночь после твоей страшной истории. А вот я желала бы знать, верит ли сэр Гарлей и новейшему спиритизму, о нем теперь так много толкуют везде, даже в нашей Неметчине, да и прежде толковали, помню, когда, бывало, приезжали в Петербург иностранные медиумы… Но тогда я над всем этим только смеялась, даже видеть медиумов не пожелала.

— А теперь вы не будете смеяться, баронесса, если я скажу вам совершенно серьезно, что я верю или, лучше сказать, знаю, потому что видел, — заговорил наконец сэр Гарлей.

— Это вы в Америке видели, — досадливо вмешался юноша, знаем и мы американских подкупных медиумов-шарлатанов. Вот Слэд[2] приезжал к нам, и что же? Ничего не вышло. Говорили тогда, что наша петербургская весна помешала опытам. Хороши духи, боящиеся дурной погоды!

— Боятся дурной погоды не духи, — серьезно ответил путешественник, — а она влияет на физический организм медиумов, который, в силу каких-то нам еще неизвестных законов природы, служит проводником для явлений в нашем физическом мире. В Лейпциге, с тем же Слэдом, но, вероятно, при более подходящих условиях, вышло очень многое, убедившее людей науки. Я, баронесса, — обратился сэр Гарлей к молодой женщине, — делал много опытов не только в Америке и в Англии, но и в Италии, в Швейцарии, на Востоке, и не с профессиональными медиумами большей частью, а в тесных кружках испытанных друзей, и видел, и убедился.

— Что же вы видели?

— То же самое, или приблизительно то же, что рассказывается в книге, которую я дал прочитать графине. Она написана человеком очень уважаемым и известным в Америке и в Европе, Робертом Дэль Оуэном[3], сыном знаменитого социал-демократа.

— Как бы мне хотелось сегодня же попробовать сесть за сеанс, — сказала графиня.

— Сегодня он вряд ли удастся, в атмосфере слишком много электричества.

— Так погода действительно имеет влияние на спиритические опыты? — спросила графиня. — Скажите, сэр Гарлей, какая же требуется для них атмосфера?