Легенда Сумеречного моря

– Неправда! – горячо возразила Гвиана, от негодования топнув ногой. – Это удивительная вещь! С его помощью мы с профессором сделаем великие открытия, он дарует такую силу, о которой я никогда не могла и мечтать!

Овар – теперь я понимала, что это был именно он, – с сожалением на нее посмотрел и, сделав короткий шаг вперед, спокойно произнес:

– Ты просто себя не видишь. И не слышишь. Это говоришь не ты, а эта глубинная палка. Для твоего же блага, как и для блага всех нас нужно от нее избавиться.

– Никогда! – глаза Гвианы опасно блеснули.

Это был какой-то безумный, даже фанатичный блеск, а в ее голосе прозвучали низковатые рычащие нотки.

Повисла напряженная пауза, во время которой кадеты сверлили друг друга немигающими взглядами. Казалось, прошло невероятно много времени перед тем, как плечи Гвианы вдруг мелко задрожали, и она уже совсем другим тоном тихо выдавила:

– Оставь меня в покое…

На несколько мгновений перед моими глазами все поплыло, а когда зрению вернулась четкость, я обнаружила, что нахожусь в захламленном, заставленном высокими стеллажами кабинете. За окном царил непроглядный мрак, и только небольшой светящийся шар в руке Овара разбавлял повисшую в кабинете темноту.

Пока я растерянно осматривалась, Овар приблизился к одному из застекленных шкафов. Положил ладони на стекло, что-то негромко проговорил, и оно, подобно лаве, растеклось у него под пальцами.

Мелькнула смазанная картинка – и вот я снова в коридоре, по которому стремительно удаляется Овар, пряча под полами накинутого плаща украденный из кабинета жезл…

Лишь немного помедлив, я последовала за ним, попутно задаваясь вопросом, что вообще происходит. Я как будто находилась в реальности и одновременно во сне. Ощущения, которые испытывала, было сложно описать, но сейчас собственное состояние волновало в последнюю очередь. Чем бы ни было происходящее – видением, или чем-нибудь еще, – я не собиралась упускать предоставленную возможность и надеялась, что меня не выбросит из него прежде, чем увижу, куда Овар спрятал жезл.

Не выпуская из поля зрения темно-серую форму, я миновала коридоры и лестницы, периодически бросая взгляды на окружение, которое с того времени практически не изменилось.

Вскоре мы оказались на первом этаже и вышли на улицу. Дул ветер, поднимающий с земли сыпучий снег, но я его совсем не ощущала. Только по зябко передернувшему плечами Овару судила, что на улице, как и всегда в такую пору, очень холодно. Мы шли по расчищенной, ведущей к лестнице тропе, а затем стали спускаться вниз. Хотя я чувствовала себя нематериальной и понимала, что остаюсь незаметной для окружающих, по обледеневшим ступеням все равно шла осторожно, боясь поскользнуться и упасть.

Примерно на полпути Овар остановился. Постояв неподвижно несколько секунд, негромко, но отчетливо позвал:

– Ган!

От неожиданности я едва не упала, почувствовав при этом, как непроизвольно округляются глаза.

Да быть того не может!

Хорошо знакомый мне ши появился незамедлительно. Появился, словно из ниоткуда и, глядя на Овара, широко ухмыльнулся. Правда, его ухмылка стремительно сошла на нет уже спустя несколько мгновений. Будто к чему-то прислушавшись, Ган стремительно побледнел, несколько раз перевернулся в воздухе и тут же зачастил:

– С ума что ли сошел? Убери эту штуку отсюда немедленно!

– Не голоси, – в руках Овара появился жезл. – Я хочу, чтобы ты помог мне его спрятать.

– Да иди ты в Глубину! – выругался Ган и в сердцах повторил: – Совсем спятил?! Да в нем столько глубинной магии, что даже мне, порядочному исчадию Глубины, плохо становится! А если кто из сильных магов пронюхает, что он у меня, представляешь, что будет?

Овар остался невозмутим, только слегка дрогнувшая верхняя губа выдала его волнение:

– А ты сделай так, чтобы никто не пронюхал. Этот жезл можно почувствовать, только если он находится непосредственно у тебя под носом. Ты ведь не ощущал его присутствие в Корпусе, пока я не принес сюда?

– Ну, не ощущал, – нехотя согласился Ган.

– А твоя магия – магия древнего ши – будет служить для него очень хорошим скрытным щитом и, даже проходя мимо, никто ничего не заметит. Ну же, Ган, кроме тебя на такое больше никто не способен!

Каким бы древним созданием не был, а на лесть Ган повелся, как школьник.

– Ну да, не способен, – вновь согласился он, и на этот раз вместо неохоты и сомнения в его голосе прозвучала снисходительность.

Внезапно перед моими глазами все снова стало размытым. Голоса Гана и Овара звучали все тише, в их разговоре больше нельзя было разобрать ни слова. А затем я обнаружила себя, стоящей в коридоре Корпуса. За окном сгущался поздний вечер.

То, что видение подошло к концу, и я вернулась к реальности, стало понятно сразу. Меня слегка мутило, во всем теле разливалась слабость, а в мыслях вертелась уйма вопросов, среди которых самыми важными были всего два. Первый – что это такое сейчас было? И второй – причем здесь, ши возьми, Ган? Еще в день нашего знакомства он сказал мне, что не просыпался сотни лет. Выходит, соврал? С Оваром он ведь разговаривал. Или это видение было ложным?