Легенда Татр

С отобранными у нищего палкой и сумой он направился прямо к той самой Кальварии Зебжидовской, где солтыс поймал его на краже штанов и отдал драгунам пана Жешовского.

Под вечер, дня через два, пришел он туда.

Солтыса застал таким же, как был, только немного постаревшим; попросился ночевать, ему позволили. Исхудав в тюрьме, он похож был на старика и не боялся, что его узнают.

После ужина, которым его накормили, стал он рассказывать всякие чудеса.

– Эх, – начал он, – кабы вы знали, зачем я пришел!

– Ну, зачем, зачем? – спросил солтыс с любопытством.

– Э, да вы мне, пожалуй, и не поверите, – тянул Мардула.

– Да уж вы сказывайте, дедушка, сказывайте.

– Иду я издалека, из святого города, от самого гроба господня.

– Ой!

– И было мне там откровение.

– Во имя отца и сына!

– Явился мне святой Товий и сказал мне так: «Есть под Кальварией Зебжидовской солтыс, страшный грешник…»

– Ну, неправда это…

– «Черти на него уже зарятся…»

– Господи Иисусе Христе!

– «Он сильно обидел одного человека…»

– Да чем же? Как? Когда?

– «Мужика отличного, молодого, который пришел к нему портки занять; вместе со своими работниками бил его, а потом отдал солдатам пана Жешовского».

– Занять? Как же! Украсть! Да и когда это было-то? Давным-давно! – пробормотал солтыс.

– Да ведь и мне святой не вчера вечером сказывал! – рассердился Мардула. – Я три года из святой земли иду. Двенадцать морей переплыл, двести рек, как море глубоких, перешел, а всего три моста на них было.

– Ай-ай-ай!

– И говорит мне святой Захария…

– Да ведь вы сказывали – Товий?

– Товием звали его на земле, а на небе зовут Захарией. Небось и вас после смерти не станут звать: «Войцех!»– а скажут: «Поди-ка сюда, окаянный грешник!» – возразил, не смущаясь, Мардула.

Солтыс вздохнул.

– Говорит он мне: «Ступайте, дедушка, к этому самому солтысу, под Кальварию, и скажите ему так: «Повесился тот мужик с горя, и все его грехи пали на обидчика. А мужик-то был вор, грабитель, драчун, убийца и насильник!»

Солтыс повесил голову.

– «И за все, что этот мужик натворил, солтыс даст ответ на том свете. Допытываются насчет него черти, просто сладу нет с ними». Вот что сказал святой.

– Ну, так что же девать? Что же делать-то?

– Да, беда! А знаете вы этого солтыса?

Поглядел солтыс на жену, а жена на него. Вдруг Мардула закрыл рукою глаза и воскликнул:

– Да что же это такое?!

– Что? Где? – в ужасе спросил солтыс.

– А у вас за спиной! Вон, вон! Тень, что ли, стоит?

– Да где?

– Да вон там, за спиной! Господи Иисусе Христе! Во имя отца и сына и святого духа! Аминь! Аминь! Аминь!

И Мардула стал крестить солтыса.

– Да что же там? – закричала испуганная хозяйка.

– Там черт стоял! Насилу я его отогнал!

Солтыс съежился, пот выступил у него на лбу, а Мардула все крестил воздух и повторял:

– Аминь! Аминь! Аминь!

– Нет уж его? – прошептал солтыс.

– Нет. Удрал от креста, да еще водица у меня есть с собой, которой господь бог в Кане Галилейской не допил.

И он показал бутылку водки, которую нашел в суме нищего.

Солтыс согнулся в три погибели и дрожащим голосом стал его расспрашивать:

– А не сказывал вам святой, как этому солтысу спастись и нельзя ли ему как-нибудь от дьявола откупиться?

Мардула с важностью ответил:

– Сказал мне святой Товий так: «Пускай солтыс даст отстегать себя, да так, чтобы целую неделю было что бабе маслом смазывать, а потом снесет ксендзу в костел на Обидовой пятьдесят дукатов, чтобы тот отслужил обедню».

– Да откуда же я такие деньги возьму? – простонал солтыс.

– Так это вы тот самый солтыс? – с удивлением воскликнул Мардула, в благочестивом страхе отодвигаясь от него подальше.

Солтыс повесил голову.

Вдруг Мардула как заорет, как брызнет водкой в окно:

– Черт сюда заглянул!

– В окно?!

Через минуту-другую солтыс лег на скамью, а Мардула, чувствуя, что ослабел, передал свою палку его жене и каждый раз, когда она ударяла мужа, покрикивал:

– Крепче! Крепче! Черти выскакивают, как шелуха из зерна на мельнице! Так! Так! Сюда! Сюда! Сюда поближе! Еще разок! Еще разок! Да тут полна хата грехов!

Две недели жил Мардула у солтыса: ел, пил, врал и приходил в себя; ходили к нему мужики, чтобы он за них помолился, благословил, изгнал бесов. Шли поклониться ему, как чудотворной иконе, целовали у него руки, при этом они носили ему водку, одежду, еду и даже обещали построить домик, только бы он их не покидал.

А Мардула получал указания прямо с неба, подобно древним пророкам.

Однажды посмотрел он вверх, увидал грозовую тучу, которая надвигалась от Кракова, и говорит, будто сам с собой, но так, чтобы его все слышали:

– Я знал, что так будет…

– А что? А что? – спрашивают мужики, которые всегда окружали Мардулу.

– Осерчал отец… поссорились они с сыном… Уж это всегда так, – безнадежно махнув рукой, сказал Мардула.

– Чей отец? Кто?

– Видите ли, бог-отец давно обижается, что люди не его славят, а Христа. Я, говорит, свет сотворил, людей и все остальное, а люди, когда встречаются, говорят только: «Слава Иисусу Христу». А что он передо мной? Не было бы меня, так и его не было бы! Когда кто упадет в лужу либо в болото, тут уже кричит: «Господи, спаси!»