Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Все было достигнуто. Все, о чем они договорились в тот знаменитый день в Кадакесе среди скал, в августе 1929 года, осуществилось. Гала, самая совершенная из спутниц – тайных советчиц, сделала Дали самым блестящим (наравне с Пикассо) художником XX века. Кроме того, она превратила их любовь в миф, который Дали прославил в своих картинах. Их старость была ужасной и проходила далеко от огней рампы и от славы, которую они знали прежде, каждый из них в конце жизни снова оказался в одиночестве и отчаянии. И все-таки верно сказано, что ни от чего нельзя отречься и ничто не рассеивается полностью. Произведения Дали и теперь воспевают и будут воспевать всегда тайную и скрытую красоту Галы. Заколдованный лабиринт Порт-Льигата помнит об их такой необыкновенной жизни. Итог их странной близости – имя, в которое слились их имена: Гала Сальвадор Дали. После этого у художника было все: «Меня зовут Дали, что на каталонском языке значит «желание», и у меня есть Гала»[206].

Бальтазар Клосовски де Рола, называемый Бальтюс (1908–2001) и Сэцуко Идэта (1943) Сеньор и его модель

Всех, кто хотел узнать о жизни Бальтюса и записать его воспоминания, он имел привычку отсылать к своей живописи. Он говорил, что в его жизни нет ничего интересного, потому что она вся вложена в картины, которым он посвятил свое существование. Поэтому Бальтюс долго оставался художником, слава которого огромна, но о котором очень мало знают. Сохранилось немного свидетельств о его богемной молодости, о его подозрительном уединении в замке Шасси в Морване с Фредерикой, его племянницей по первой жене, о том, как он позже управлял знаменитой виллой Медичи в Риме, где жил как князь эпохи Возрождения, и, наконец, о его уединенной жизни в последние годы в прекраснейшем шале в мире, в Россиньере, в кантоне Во, вместе с новой женой, очаровательной Сэцуко, японкой по происхождению, для которой он и купил это изумительное жилище у подножия гор. После смерти Бальтюса преподаватель одного из американских университетов, Николас Фокс Вебер, написал его биографию. Это было нелегким делом: так прочно Бальтюс замуровал подходы к своему прошлому и запер на два поворота ключа все двери, ведущие туда. Он заново изобрел свою жизнь, ввел в заблуждение значительную часть своих собеседников (которых было мало) и даже себя обманывал по поводу своей жизни, рискуя твердо поверить в собственный обман. Так он снова околдовывал себя чарами жизни и одновременно отказывался от жизни настоящей. В конечном счете это был сюрреалистический образ жизни. Как ни странно, этот способ существования хорошо подходил владельцу Россиньера, хотя тот сильно критиковал сюрреалистов и полностью презирал их. Николас Фокс Вебер имел редкую честь быть принятым в Россиньере, но после нескольких встреч с Бальтюсом решил уехать оттуда и работать над биографией без него. По словам биографа, мэтр хотел увести его на свою территорию, чтобы не позволить ему узнать факты, о которых Вебер догадывался и которым искал подтверждение. На четвертой странице своей книги биограф рассказывает о своем первом приезде к художнику в Швейцарию: «Первые случаи лжи и первые тревоги Николаса Фокса Вебера, который скоро догадался, что живущий в уединении великий мастер согласился принять его лишь затем, чтобы убедить его воспеть ему славу, а слова и музыку сочинит сам мастер». Потрясенный и раздосадованный этими первыми впечатлениями, Вебер решил больше не приезжать в Россиньер. В результате появилась книга, которую наследники Бальтюса посчитали скандальной, а вдова художника встретила презрением. Но все же эта книга не была осуждена.