Читаем Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти полностью

Ее высвобождение из семейного кокона, уже начатое изгнанием из Аргентины, ускорил своим давлением Монпарнас, где она стала завсегдатаем. Дора часто бывает на людях, видит много новых лиц. Похоже, у нее было несколько любовников, и одним из них стал молодой кинематографист Луи Шаванс. Но Дора еще не постигла себя. По-настоящему она станет собой в 1934 году, когда откроет фотостудию вместе с Пьером Кефером. Те, кто знал тогда Дору, описывали ее как «мужчину», и сам Пикассо повторит эту характеристику (причем не случайно). Вначале она пыталась фотографировать моду, затем пробовала делать фотографии с оттенком эротики, для чего прошла курс обучения в мастерской Гарри-Осипа Меерсона. Но в том, как она трактует темы своих снимков, уже проявляется ее оригинальный талант. Дора в каком-то смысле искажает то, что видит: она вносит в него нечто постороннее, «непривычное», как говорил Фрейд, вносящее беспорядок и тревожащее совесть зрителя. Выбранный мотив разрушается, выворачивается наизнанку и позволяет увидеть другие пейзажи, тени и следы, неожиданные формы, неизвестные миры. Например, на одной фотографии, имевшей большой успех в Соединенных Штатах, слегка эротический образ словно находится в опасности. Он как будто заражен вирусом, который разрушает его и уносит в иной, сюрреалистический мир. «Это был научный заговор против модели»[100], – заявил один из поклонников Доры, Жак Генн. Поездки, которые она совершила с 1932 по 1936 год, пробудили в ней желание фотографировать, по примеру Картье-Брессона, мгновения жизни, разнообразные бытовые случаи, фиксировать быстрые смены состояний натуры прямо на месте, выхватывая их взглядом. Она делает такие снимки в Испании. Там Дора бродит по Барселоне и, фотографируя башни собора Гауди, подчеркивает кривизну их линий и их подвижность, превратив монументальное здание в нечто совершенно непрочное и лирическое – так Ван Гог в конце жизни придавал звездам облик кружащихся световых шаров. Дора делает фотографии таким образом, словно пишет картины. Позже она займется и живописью, но сначала пытается добраться до глубинной истины и таким образом достичь первой истины с помощью фотоаппарата. В эти годы она встретилась с Брассаи, который обогатил ее эстетику. От фотографий моделей она перешла к городским пейзажам и странным сценкам, похожим на картины Де Кирико или Бальтюса.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сериал как искусство. Лекции-путеводитель
Сериал как искусство. Лекции-путеводитель

Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг. Об истоках современного сериала и многом другом читайте в книге, написанной легендарным преподавателем на основе собственного курса лекций!Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Искусствоведение / Культурология / Прочая научная литература / Образование и наука
Певцы и вожди
Певцы и вожди

Владимир Фрумкин – известный музыковед, журналист, ныне проживающий в Вашингтоне, США, еще в советскую эпоху стал исследователем феномена авторской песни и «гитарной поэзии».В первой части своей книги «Певцы и вожди» В. Фрумкин размышляет о взаимоотношении искусства и власти в тоталитарных государствах, о влиянии «официальных» песен на массы.Вторая часть посвящается неподцензурной, свободной песне. Здесь воспоминания о классиках и родоначальниках жанра Александре Галиче и Булате Окуджаве перемежаются с беседами с замечательными российскими бардами: Александром Городницким, Юлием Кимом, Татьяной и Сергеем Никитиными, режиссером Марком Розовским.Книга иллюстрирована редкими фотографиями и документами, а открывает ее предисловие А. Городницкого.В книге использованы фотографии, документы и репродукции работ из архивов автора, И. Каримова, Т. и С. Никитиных, В. Прайса.Помещены фотоработы В. Прайса, И. Каримова, Ю. Лукина, В. Россинского, А. Бойцова, Е. Глазычева, Э. Абрамова, Г. Шакина, А. Стернина, А. Смирнова, Л. Руховца, а также фотографов, чьи фамилии владельцам архива и издательству неизвестны.

Владимир Аронович Фрумкин

Искусствоведение
Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары
Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары

Долгожданное продолжение семитомного произведения известного российского киноведа Георгия Дарахвелидзе «Ландшафты сновидений» уже не является книгой о британских кинорежиссерах Майкле Пауэлле и Эмерике Прессбургера. Теперь это — мемуарная проза, в которой события в культурной и общественной жизни России с 2011 по 2016 год преломляются в субъективном представлении автора, который по ходу работы над своим семитомником УЖЕ готовил книгу О создании «Ландшафтов сновидений», записывая на регулярной основе свои еженедельные, а потом и вовсе каждодневные мысли, шутки и наблюдения, связанные с кино и не только.В силу особенностей создания книга будет доступна как самостоятельный текст не только тем из читателей, кто уже знаком с «Ландшафтами сновидений» и/или фигурой их автора, так как является не столько сиквелом, сколько ответвлением («спин-оффом») более раннего обширного произведения, которое ей предшествовало.Содержит нецензурную лексику.

Георгий Юрьевич Дарахвелидзе

Биографии и Мемуары / Искусствоведение / Документальное