Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы

А ведь, зная непостоянство Людовика, Франсуазе-Атенаис следовало бы опасаться появления этой более молодой и значительно более умной, чем она, женщины. Но маркизе пока было не до нее. Она и без того была окружена толпой врагов и завистников. Многих раздражали ее высокомерие и острый язык, за ней постоянно следили, чтобы обо всем доносить королю и таким образом спровоцировать тихий дворцовый переворот. К этому заранее велись приготовления, и всегда под рукой была какая-нибудь дамочка, заветным желанием которой было занять вожделенное место фаворитки.

На подобном фоне Франсуаза д’Обинье выглядела настоящим ангелом, от которого никак нельзя было ожидать подвоха.

А пока же триумф действующей фаворитки был громок и молниеносен. В непомерной гордыне она прибрала к рукам все и вся и начала тиранить окружающих, в том числе самого короля. Рафаэль Сабатини по этому поводу пишет:

«Он сделался ее робким и покорным рабом, да только рабство это, видно, было не таким уж и сладким. Постоянство и покорность не входят в число добродетелей Юпитера. Поначалу король стал раздражителен, а потом сорвался и, отбросив всякую сдержанность, пустился в скандальный и вопиющий разврат. Представляется сомнительным, чтобы в богатой истории всевозможных королевских похождений удалось обнаружить параллели этому любвеобильному периоду в жизни «короля-солнца». В продолжение нескольких месяцев мадам де Субиз, мадемуазель де Рошфор-Теобан, мадам де Людр и множество менее значительных особ стремительной чередой прошли сквозь горнило монаршей нежности, а точнее, через королевскую постель; и, наконец, двор с изумлением воззрился на вдову Скаррон и воздаваемые ей со всеми положенными церемониями почести. Назначение вдовы на должность гувернантки королевских отпрысков никого не могло ввести в заблуждение касательно истинного положения вдовы во дворце».

Гордая маркиза де Монтеспан страдала от ревности. Она пребывала, как замечала мадам де Севинье, в неописуемом состоянии духа: в течение двух недель не показывалась перед двором, писала с утра до вечера и все рвала в клочья перед сном.

Пока час окончательного прощания с ней короля еще не наступил, но наблюдательные люди сделали вывод — он уже пресытился маркизой…

Историк Андре Кастело констатирует:

«Время от времени она устраивала скандалы своему сиятельному любовнику, если он оказывал внимание какой-нибудь красотке. Так было с мадам де Людр. Как только король покинул эту кокетку, весь двор бросился поздравлять мадам де Монтеспан».

Мадам де Севинье в письме к дочери восхищалась:

«Ах, моя милая, какой триумф в Версале! Какая гордыня! Какая вновь обретенная власть! Я пробыла целый час в ее комнате. Она была в постели, причесанная, расфуфыренная — отдыхала перед «разговеньем в полночь». Как она перемывала косточки бедной де Людр!»

И действительно, после этого король и его возлюбленная стали даже более близки и общались чаще, чем когда-либо прежде. Казалось, чувства прежних лет вернулись, все былые опасения исчезли, и любой мог с уверенностью утверждать, что никогда не видел более прочного положения мадам де Монтеспан. Ничто больше не омрачало счастья маркизы, и никогда еще ее власть над королем и его двором не была столь абсолютной. Так продолжалось целых два года.

Мадемуазель де Фонтанж

Однако вскоре оказалось, что это была последняя вспышка умирающего огня, и король вновь попал в ловушку своих собственных необузданных эмоций. На горизонте появилось восемнадцатилетнее создание, которое звали Мария-Анжелика де Фонтанж.