Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы

«Никто не может абсолютно утвердительно сказать, что господин Пари де Монмартель, ее крестный, не был одновременно и ее отцом».

Относительно родственных связей между Жанной-Антуанеттой Пуассон и господином де Турнэмом тот же историк высказывает не менее осторожное предположение:

«Финансист Ле Норман де Турнэм, генеральный откупщик, связанный с братьями Пари, был старым любовником мадам Пуассон и, возможно, отцом ее дочери».

Современный исследователь этого вопроса Ги Шоссинан-Ногаре тоже то ли предполагает, то ли утверждает:

«Пуассон, возможно, не был родным отцом девочки, им мог быть и Пари де Монмартель, и откупщик Ле Норман де Турнэм — оба состояли в близких отношениях с мадам Пуассон. Эта дама не отличалась неприступностью и имела дурную славу».

Как бы то ни было, после того как Жанна-Антуанетта стала знаменитой, сразу два брата Пари и господин Ле Норман де Турнэм долго оспаривали друг у друга факт отцовства. Но вот незадача: сам Франсуа Пуассон благополучно бежал за границу, оставив жену и детей на произвол судьбы, братья Пари тоже как-то не очень озаботились проблемами семьи своего бывшего старшего управляющего, а реальную помощь в беде оказал лишь господин де Турнэм.

С раннего детства Жанна-Антуанетта была введена в круги крупных парижских финансистов, и это общество привило ей вкус к роскоши и меценатству, которыми отличались друзья господина де Турнэма.

Следует сказать, что большую часть детства маленькая Жанна-Антуанетта провела в постели — она была слаба, как тогда говорили, грудью и горлом. Говоря современным языком, она была склонна к респираторным заболеваниям и предрасположена к туберкулезу. Но у постельного режима есть одно преимущество — он волей-неволей заставил девочку много читать. Наряду с романами, стихами и пьесами, мадемуазель Пуассон очень жаловала книжки по ремеслам и естествознанию. Кроме того, она обнаружила склонность к рисованию: до уровня профессионального художника будущая маркиза де Помпадур, конечно, не дотягивала, но для обычного дилетанта рисовала очень и очень недурно.

Пророчество гадалки

В 1726 году пятилетнюю Жанну-Антуанетту отдали в монастырь в Пуасси, монашенками которого были две сестры Франсуа Пуассона. Там она стала болеть еще больше, но ее образование получило недостающую ему системность.

Оставила монастырь Жанна-Антуанетта через три года. К этому времени она стала совершенно прелестным ребенком. Прекрасное личико, идеальная фигурка, изумительный цвет кожи, умные и блестящие глаза — о чем еще мечтать будущей женщине? Уже в девять лет она очаровывала всех вокруг. Не хватало лишь одного — крепкого здоровья.

Когда девочка вернулась домой, мадам Пуассон, восхищенная ее красотой, всплеснула руками и воскликнула:

— Ну и лакомый же ты кусочек!

После того как дочери исполнилось девять, мать отвела ее к Жанне Лебон, одной из самых знаменитых в то время гадалок, и та, внимательно посмотрев на хрупкую девочку, вдруг сказала:

— Эта малютка в один прекрасный день станет царствовать в сердце короля.

Подобное предсказание несказанно обрадовало мать, и она бросилась рассказывать об этом соседям. С тех пор все вокруг стали звать ее ребенка не иначе как Ренетта, что в переводе с французского значит «Королевна». Было от чего закружиться и детской головке. Закружилась она тогда или нет, мы не знаем, но точно известно, что двадцать лет спустя, когда предсказание сбылось, маркиза де Помпадур разыскала старуху-гадалку и передала ей огромные по тем временам деньги — 600 ливров[10]. «За то, что, когда мне было девять лет, она предсказала мне, что я стану любовницей короля». Этим она лишний раз доказала, что с младых ногтей и навсегда усвоила одно правило: по-настоящему талантливым творческим людям всегда надо платить, платить сполна, платить не скупясь. Это люди необычные, с совершенно другой душевной организацией, и их мало, гораздо меньше, чем каких-нибудь герцогов, графов или маркизов. Именно этим, кстати сказать, она выгодно отличалась от подавляющего большинства сквалыжно-скаредных фавориток французских королей времен прежних и будущих.

А пока же детская головка, скорее всего, все-таки не пошла кругом, ведь с самых малых лет у Жанны-Антуанетты умственное начало уверенно опережало сердечное. Впрочем, в девять лет даже самый практический ум вряд ли мог ей подсказать, как обычной простолюдинке проникнуть в вожделенный Версальский дворец, жилище французских королей.