Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы

В этом деле мадам дю Барри выступила свидетельницей по просьбе Жанны де ля Мотт, и впоследствии это ей вышло боком: ожерелье было переправлено в Лондон, и ее обвинили в содействии в передаче средств скрывавшимся там монархистам-контрреволюционерам.

Трагический конец мадам дю Барри

В 1789 году мадам дю Барри, желая показаться верноподданной пошатнувшейся монархии, написала Марии-Антуанетте письмо с предложением помощи. Королева ответила ей благодарной запиской, и это был последний случай, когда две женщины, вскоре павшие жертвами одной и той же революции, вступали в контакт.

Революции всегда заканчиваются кровопролитием, а так называемые «Великие» революции — великим кровопролитием. В январе 1793 года был казнен отрекшийся от власти король Людовик XVI, в октябре того же года трибунал вынес смертный приговор Марии-Антуанетте, а 8 декабря все того же года по указанию Конвента была арестована и мадам дю Барри, которую обвинили в нанесении вреда Франции. Ей инкриминировали организацию заговора против Французской республики и оказание помощи в поставках оружия противнику на территории страны: якобы она передавала монархистам значительные денежные суммы во время действительно имевших место поездок в Англию.

Результатом этого могла быть лишь гильотина.

А пока ее бросили в тюрьму Консьержери. Удивительно, но там она оказалась в той же камере, где незадолго до этого находилась ее недавний заклятый враг Мария-Антуанетта. На жалком подобии суда прокурор Фукье-Тинвилль назвал мадам дю Барри Мессалиной, преступницей, заговорщицей против свободы и суверенитета народа…

Одни свидетели казни мадам дю Барри говорят, что на эшафоте она ползала на коленях перед палачом, умоляя о пощаде, а палач потчевал ее пинками и подзатыльниками, побуждая склонить голову под нож гильотины, грубо повторяя:

— А ну, давай, давай, каналья!

Утверждают, что ее отчаянные крики (мадам дю Барри была, по словам современников, одной из тех немногих жертв, отчаяние которых разразилось бесполезными мольбами и инстинктивным сопротивлением) глубоко потрясли восприимчивую толпу, ударили ее, так сказать, по нервам. И многие в этот момент поняли, что смерть на гильотине в действительности едва ли столь легка и «приятна», как это готовы были утверждать ее сторонники.

В последний момент она якобы испустила, подобно Людовику XVI, такой ужасный стон, что это спровоцировало появление в одной из газет заметки с заголовком: «Она жила в разврате и умерла без мужества».

Другие свидетели казни уважительно упоминают последние слова мадам дю Барри на эшафоте:

— Извините, господин палач, еще одну минуточку…

В первую версию, вне зависимости от того, как Жанна на самом деле вела себя перед смертью, верить не хочется. Слишком уж это все противно и страшно. У мемуаристов (а они все без исключения субъективны) всегда на уме публицистический пафос и то, как будут выглядеть в глазах потомков они сами, а перед Жанной дю Барри был настоящий эшафот и настоящий палач, и ей явно было не до подобных глупостей.

Как бы то ни было, трудно придумать лучшую формулировку итогов короткой жизни великой и несчастной мадам дю Барри, чем та, которую сделал историк Ги Шоссинан-Ногаре: