Читаем Легендарные разведчики-2 полностью

Ну а если по порядку, то довольно эксцентричный режиссер Ив Чампи выпустил свой фильм «Зорге» с западногерманским актером Томасом Хольцманом в главной роли в 1961 году. И фильм пошел. Везде, кроме СССР, во славу которого он, собственно, и был снят. Иметь такого разведчика – честь для любой страны. И воодушевленный Чампи в дни холодной войны, полного неверия и недоверия к Советскому Союзу пробивается в 1962-м в Москву для показа кинокартины. Вот энтузиаст! Пробился, однако не дальше Министерства культуры. Вдруг выяснилось: и среди советских разведчиков, страшное дело и действительно неожиданное открытие, попадаются бабники. Например, Зорге, который на экране не раз и даже не два занимался любовью (закройте глаза, зрители СССР) с разными женщинами. Фурцевой и ее соратникам «Зорге» не показался и был отвергнут. Сотрудников ведомства, на которое трудился Рихард Зорге, на просмотр не пригласили. Ошеломленный неудачей Чампи ретировался восвояси.

И все же не отчаялся. Узнав, что в стране, которую его киногерой считал родиной, создан Комитет по кинематографии, он предложил его главе Алексею Романову посмотреть фильм.

По отзыву моих двух наиближайших родственников, Дом кино, тогда еще на улице Воровского, брали штурмом. Те, кто все-таки взял, вернулись домой в восхищении. Длиннющий, ростом в 190 сантиметров, Хольцман был и загадочен, и хорош собой, и, что удивило многих, западный немец сыграл Рихарда Зорге так, что сомнений в патриотизме советского разведчика не оставалось. Как пишет в своих воспоминаниях, опубликованных в журнале «СБ», Николай Захаров, в Дом кино попал с его разрешения и случайно узнавший о необычном кинопоказе сотрудник внешней разведки Сергей Кондрашов. Захаров попросил полиглота Кондрашова составить аннотацию фильма. Приказ был выполнен. Картина отличная, правда, ну, что возьмешь с режиссера-француза, многовато откровенных сексуальных сцен.

Захаров попросил Романова, не склонного к покупке картины, все же передать ему ленту. И руководителям КГБ фильм понравился. А дальше, как это было и бывает, через начальника охраны Хрущева первому человеку страны передали аннотацию.

Офицеры – синхронные переводчики из органов прибыли в Дом приемов, где должны были бы показать «Кто вы, месье Зорге?». Вдруг выяснилось, что в розданном гостям списке для просмотра значатся десять фильмов. «Зорге» среди них не оказалось. И тут Хрущев вспомнил, что зампред КГБ предлагал посмотреть фильм «о каком-то разведчике».

«Во время сеанса тишина в зале стояла гробовая», – вспоминал Захаров. А когда вспыхнул свет, Никита Сергеевич ошарашил собравшихся вопросом, как им фильм. Ответом было молчание. Разве можно говорить поперед батьки? И тут Никита Сергеевич неожиданно для многих признался: фильм – хороший, ему, например, понравился. Мгновенно прозвучало всеобщее и единодушное восхищенное одобрение и личностью героя, и картиной.

Приказом Хрущева лента был закуплена и в кратчайший срок дублирована.

Рихарда Зорге, то бишь Томаса Хольцмана, озвучивал тончайший мастер дубляжа Николай Александрович. У нас обошлись без всяких месье, переименовав картину в «Кто вы, доктор Зорге?». Фильм бил рекорды посещаемости. До «Мертвого сезона» с отечественным тогда Банионисом в главной роли и с самим полковником Абелем в первых кадрах советскому народу предстояло прожить еще целую пятилетку.

А руководство КГБ быстренько обратилось в ЦК КПСС с ходатайством о награждении разведчика и его группы государственными наградами СССР. Что и было сделано: 5 ноября 1964 года Рихарду Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно), а его друзьям – живым и, увы, большей частью мертвым – боевые ордена.

6 ноября 1964-го газета «Правда» написала о Зорге: «Только через двадцать лет сложились условия, позволяющие рассказать правду о Зорге. По достоинству оценены его выдающиеся заслуги перед Родиной, его мужество и геройство. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 5 ноября 1964 года тов. Рихарду Зорге посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Люди доброй воли с великой благодарностью вспоминают коммуниста-интернационалиста, пламенного антифашиста и борца за мир – советского разведчика Рихарда Зорге». Справедливость, благодаря многим слившимся воедино факторам и счастливым обстоятельствам, все же восторжествовала.

А если бы не фильм Чампи? Нет у меня ответа.

Рамзай еще не уходит

Интерес к Зорге и всему с ним связанному сейчас огромный. Приведу некоторые отзывы о деятельности группы «Рамзая» из уже упомянутой книги Анатолия Георгиевича Смирнова. И принадлежат они вовсе не соратникам Зорге по борьбе и не идеологическим единомышленникам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное