Легендарные разведчики - 2

Мои встречи с Мукасеями продолжались, годами поддерживал я с ними добрые отношения. И как-то пригласили они меня на премьеру своей первой книги «“Зефир” и “Эльза”», изданной при содействии Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка. И, быть может, в этом не было бы ничего особенного, если бы не солиднейший возраст моих героев. А так полковник Михаил Исаакович Мукасей (он же «Зефир» и «Вальтер») и его жена подполковник Елизавета Ивановна («Эльза» и «Вишня») написали интереснейшую и, что нечасто случается с литературой такого рода, откровеннейшую книгу. Я проглотил те ее главы, где авторы описывают собственную работу. Вошли в книгу и мои материалы. Елизавета Ивановна на презентацию не пришла — попала в госпиталь. Ее муж по-прежнему держался бодро. И когда я искренне поздравил его с удачным литературным опытом, сын деревенского кузнеца из белорусского местечка Замостье так крепко сжал мою руку, что я подумал: быть может, мемуары будут и продолжены.

Тем более что занимались выехавшие под чужими именами из Чехословакии в Швейцарию, а затем в Мексику разведчики не только добыванием нужной стране информации, но и налаживанием связей с осевшими чуть не по всей Европе советскими нелегалами. Есть о чем вспомнить.

Потом, уже дома у Мукасея, я попросил его поподробнее рассказать о смерти нашего нелегала К. в Париже. Молодой еще человек перестал выходить на связь, и Центр приказал Мукасеям: отыскать во что бы то ни стало.

Это был один из первых выездов Михаила-Вальтера из новой страны проживания в другое государство. Довольно рискованная поездка из Берна в Париж, где терялись следы одинокого (по чекистской легенде и по жизни во Франции) нелегала К. И найденное на месте трагическое объяснение невыхода на связь. Владелец небольшого магазина умер в больнице.

Это потом Мукасей узнал, что когда К. вырвался в отпуск в Советский Союз, ему предлагали сделать операцию. Но ждали нелегала большие дела, и разведчик отказался.

Отыскал не без труда его квартиру, узнал, что господину К. сделалось дурно и его увезли в больницу, где тот и скончался.

Никто не мог предположить столь преждевременного ухода. И здесь Мукасей проявляет не просто служебное, а чисто человеческое участие. Подробнейше выясняет все обстоятельства смерти неизвестного им сподвижника. Больничная сестра-католичка сообщила: «Ваш знакомый умер в полном одиночестве и в полном сознании. Он позвал священника, поцеловал католический крест, а перед смертью из глаз его скатилась чистая, как роса, слеза, и он затих навсегда».

Мукасею сделалось больно за товарища. Даже на смертном одре он не выдал себя, унося с собой тайны родины. До последнего вздоха не отступил от своей легенды. Вот уж кто остался верен присяге, не подвел, даже умирая. Русский человек был похоронен по чужому обряду, сделав все, чтобы уйти достойно. Михаил Исаакович отыскал его безымянную могилу. Так хоронят бродяг и собак. И Мукасей, несмотря на определенный риск, добился перезахоронения.

В Париже К. был безумно одинок, а на родине в Москве у офицера внешней разведки остались жена и две дочери. Теперь они совсем взрослые, но по-прежнему простая русская фамилия их отца, как и совершенный им подвиг, под грифом «совершенно секретно».

Тогда же, в той трагической ситуации «Зефир» и «Эльза» не отступили. Чтобы как-то объяснить свой интерес к К., Мукасей выдал себя, по легенде, за его дальнего родственника, кузена своей жены. И тут супругам приходит идея: официально оформить наследство. Дело, конечно же, не в жалких грошах, 40 американских долларах, оставшихся от бедного К. Добиться признания в качестве настоящих наследников означает совсем иное: по-настоящему легализоваться в Швейцарии, публично доказать, что у них, приехавших из Восточной Европы, были родственники и в Европе Западной, получить соответствующие документы.

Завязывается длинная и подчас рискованная интрига. Нотариусу требуются свидетели. И чтобы найти, а точнее уговорить их, Мукасеи применяют все профессиональное умение и глубочайший человеческий такт.

Ну а память о скончавшемся товарище по нелегальной разведке они увековечивают: устанавливают на могиле мраморный памятник, высаживают многолетние кипарисы и елочки. И все 20 с лишним лет пребывания за кордоном заботились о могиле. На памятнике — портрет К. с датами рождения, по легенде, а год смерти — подлинный. И даже уйдя из жизни, К. помогал родине. Его могила служила местом встреч с другими разведчиками, тайником для обмена разведывательными материалами. Не правда ли, сюжет для детективного фильма?

И еще долгие годы после возвращения четы Мукасеев на родину кто-то, догадываюсь кто, приносил цветы к памятнику с выбитой на нем чужой фамилией. Настоящей была только дата смерти.

Что сейчас, остался ли памятник на своем месте или, как это часто бывает во Франции, тут уже другая могила? Не знаю…

Вот еще один из крошечных эпизодов. В кладовке зарубежной квартиры Мукасеев хранился пылесос. На самом деле его 12-метровый шнур безотказно служил радиоантенной во время чуть ли не ежедневных сеансов связи.