Легендарные разведчики-3

Еще в 1918 году Рейли был у нас приговорен к расстрелу. Но сбежал. И при появлении на территории РСФСР приговор должен был быть приведен в исполнение. На территории он появился, решение — в силе, надо исполнять. Его несколько раз возили на загородные прогулки в Сокольники, в лес. И ликвидировали. Мне известно, кто приводил приговор в исполнение. Был среди них и Григорий Сыроежкин. Рейли выстрела не ждал. Приговора ему не зачитывали, старались не пугать, не тащить куда-нибудь, вроде как-то облагородить. Неожиданно ему выстрелили в спину.

Тело захоронили во дворе ВЧК. Не знаю, где сейчас его останки. Во время «перестройки» там велись гигантские работы, все перестраивали.

Теперь о национальности Рейли. Многие считают, что он одесский еврей. Ничего подобного, если и был, очень возможно, как я полагаю, евреем, то не одесским. Много на сей счет легенд, называют его Розенблюмом. На допросе же показал, что отец — англичанин, мать — русская.

Жена Рейли подняла настоящий хай. В очень резких тонах написала письмо британскому премьер-министру. Обвиняла, что послали в СССР ее мужа, и теперь она требует ответа от британского правительства. Письмо дошло. Но ответили от имени премьера за скромной подписью его секретаря, что никого никуда не посылали, поехал мистер Рейли в чужую страну сам, добровольно, и потому никакой помощи оказать его семье возможности не имеют.

Ленин был смущен, а Дзержинский целовал даме руку

Еще раз: не был я помощником Дзержинского. Но видел его на партийных собраниях и много раз встречался с ним при входе или выходе, потому что входили через одно крыльцо. Встречал его в лифте: он — на третий этаж, я — на пятый. Вел себя Феликс Эдмундович скромно. Я приветствовал, он всегда отвечал, глядя в глаза.

Был однажды такой случай. Я поднимался на свой пятый, и из лифта на третьем этаже, где находился его кабинет, как раз вышла ехавшая со мной очень почтенная дама. Несовременная, по виду — из-за границы. А он как раз вышел встречать ее у лифта. И Дзержинский сгибается, берет ее руку, чуть приподнимает и целует. Сопровождает гостью по коридору. Была это представительница польского Красного Креста мадам Симпаловская, которая при Пилсудском помогала опекать арестованных в Варшаве коммунистов. А у нас была Пешкова Екатерина Павловна. Она курировала, заботилась о сидящих в Советской России арестованных поляках. И полячка имела официальное удостоверение, дававшее право в любое время посещать тюрьмы, оказывать соотечественникам материальную помощь под нашим контролем. Такой вот существовал обмен. И Дзержинский с ней общался: она же таким образом помогает и сидящим в Польше нашим.

Многие считают, будто Дзержинский был железным, неулыбчивым, ершистым — не подступись. А он иногда так хорошо улыбался. И над собой подтрунивал. Когда удалось заманить Шульгина в СССР и белоэмигрант написал свою книгу, то Феликс Эдмундович смеялся: он, председатель ВЧК, должен редактировать книгу белогвардейца и депутата Госдумы, который рассказывает, как он нелегально побывал в СССР, обведя чекистов вокруг пальца. Хохотал над тем, как это все удалось. Шульгин поверил во все, что мы ему рассказывали и показывали.

А в одну из годовщин ВЧК группа товарищей и друзей Дзержинского устроила вечеринку в честь нашего юбилея. С течением времени беседа приобрела несколько общий и менее организованный характер. Кажется, заместителю председателя ВЦИКа Варлааму Аванесову пришла в голову коварная мысль предложить Феликсу Эдмундовичу произнести спич на тему для него особенно неожиданную — о любви к женщине. На одно мгновение Феликс Эдмундович как-то сконфуженно улыбнулся, попытался уклониться. Да и все мы никак не представляли Дзержинского, декларирующего на такой лирический предмет. Но колебание его было недолгим. Он встал и произнес совершенно исключительную по теплоте, искренности и жизнерадостности речь о женщине-товарище, друге, жене, которая в революционной борьбе идет в ногу с нами, мужчинами, которая зажигает.

Ездил к сыну и жене в Швейцарию. Супруга работала в постпредстве СССР в Берне. О поездке к жене Софье и сынишке Яну знал и, думаю, организовывал ее Свердлов Яков Михайлович, был он тогда председателем ВЦИКа и отправил вместе с Дзержинским своего зама Аванесова. Конечно, были официальные паспорта и все прочее. Свердлов напутствовал: «Феликс Эдмундович, только держитесь. Я буду болеть, что вы там находитесь. Мне будет очень тяжело. Желаю вам успеха». И все прошло нормально.

Вскоре вывезли семью в Москву.

Потом сын Ян Феликсович работал в ЦК партии. Умер в 1960-м скоропостижно, как и отец. В 49 лет остановилось сердце.