Легендарные разведчики-3

Немцы старались проникнуть в русский тыл. Абверкоманда-104 готовила диверсантов из военнопленных, добровольно перешедших на их сторону и содержавшихся в лагерях в Каунасе, Риге, Кёнигсберге. Завербованные перебежчики затем проходили курс обучения в разведшколе абвера. Проявивших способности отбирал начальник школы подполковник Фридрих Гемприх. Курсанты знали его под им же придуманным и довольно несуразным именем — майор Петергоф. Лично ему приглянувшихся он готовил для выполнения особых заданий сам. Самолеты, поднимавшиеся с аэродромов оккупированных Пскова и Смоленска, забрасывали диверсантов на Вологодчину. В основном интересовали абвер крупные города — Вологда и Череповец.

Сколько же диверсионных групп бродило по густым заснеженным лесам, пытаясь проникнуть в города, что поближе к железной дороге! Но на эту, из трех человек, выброшенную поздним февральским вечером 1942 года «хейнкелем» над густым лесом недалеко от городка Бабаево, что в 300 километрах от Вологды, Гемприх надеялся особенно. В ее составе двое диверсантов, которым нечего терять: своими руками уложили на глазах у многих столько соотечественников, что дороги обратно для них уже не было. И радиста подобрали для них не какого-нибудь наскоро обученного, а мастера своего дела, окончившего курсы еще в Красной армии.

Выброска прошла удачно. Никем не замеченные, они закопали парашюты и отправились в неблизкий путь.

Тут и произошел сбой. Документы лейтенанта Орлова не вызвали подозрения у патруля на железнодорожной станции в Бабаеве. Но лейтенант потребовал отвести его в отдел НКВД, где сделал нежданное признание. Его и еще двоих сбросили на парашютах немцы, где остальные двое — не знает. А он просит поскорее доставить его к начальству рангом повыше.

В Вологде многое прояснилось. Никакой он не лейтенант Орлов, а курсант трехмесячной школы абвера Николай Васильевич Алексеенко. Его, морского старшину-радиста, взяли в плен, переводили из лагеря в лагерь, морили голодом. И поняв, что больше не выдержать, он согласился служить немцам. Но с единственной целью: вернуться и доказать, что он не предатель.

История и правдоподобная, и не очень. Ей можно было и верить, и не верить. Но начальник вологодского управления НКВД Лев Федорович Галкин добровольно сдавшемуся перебежчику поверил. Тем более что тот дал точные приметы тех двух диверсантов, что пока еще не пойманы. Они исключительно опасны. Группе приказано не только добывать разведывательные сведения, сеять ложные слухи среди населения, но и проводить диверсии на железной дороге. Алексеенко сам просил поторопиться: он должен поскорее сообщить майору Петергофу по рации, что выброска прошла успешно и они добрались до Вологды.

По крайней мере относительно двух, как их называли — крещеных, то есть совершивших кровавые преступления против своих, Алексеенко не врал. Их быстро вычислили, поймали. Допросы продолжались долго. И пара предателей в отличие от радиста замкнулась накрепко, никаких сведений не давала. Какое сотрудничество и перевербовка! Поступили с ними по законам военного времени. Да, расстреляли.

А с Алексеенко решили работать. Москва дала согласие, и он быстро отстучал радиограмму о благополучном прибытии. Тут чекистов мог ожидать еще один подвох. В Абверкоманде-104 знали «почерк» радиста, ведь у каждого, работающего на ключе с азбукой Морзе, он индивидуален. Понятно, любой другой, даже классный радист, был бы немцами расшифрован.

К тому же Алексеенко мог незаметно передать заранее обусловленный сигнал, уловить который при передаче практически невозможно: работаю под контролем. Однако морской старшина был честен. Он рассекретил шифры, сообщил позывные свои и радистов абвера, указал длину волн, назвал точное время передач.

Так в апреле 1942 года началась радиоигра «Хозяин». В документах Управления вологодского НКВД она значилась под номером 2311. Велась восемь месяцев и закончилась 31 декабря 1942 года.

Сначала, ссылаясь на трудности вживания, немцев баловали дезинформацией нечасто. Позже сведения передавали постоянно, а в ноябре они пошли потоком. Так требовала сложившаяся обстановка. Приходилось выходить в эфир каждый день. Алексеенко работал на ключе прямо из здания, расположенного напротив УНКВД. Здесь и жил, иногда выходя в город. Ему доверяли. Он старался, говорил, что искупает вину. Чтобы избежать возможных вопросов от Петергофа, был в сообщениях краток. Сдержанность Алексеенко нравилась немцам.

С просьбами он обращался редко. Но пришло время, и попросил прислать питание для рации, портативные детали, деньги. Немцы послушно сбросили все «заказанное» в двух баулах. Их держали на поводке, заставляли нервничать, радируя, что самолет видели, а груз даже втроем отыскать не могут. Потом успокоили: груз найден.