Легендарные разведчики-3

Захарченко была противником идейным. Это вам не Опперпут. Еще в 1926-м повторяла: «В “Трест” я вложила все свои силы. Если это оборвется — жить не буду». И не лгала.

Изредка выбиралась, с нами посоветовавшись, из СССР в Париж, потом, доложив там обстановку, возвращалась. Все эти переходы границы — под контролем, в Петербурге местное ГПУ обязательно в курсе всех ее перемещений. Через Станислава Адамовича Мессинга, руководителя петербургской ЧК, и его заместителя Шарова нашли пограничника Тойво Вяхи. Тот по приказу начальства, зная, какую опасность Захарченко представляет, переводил ее через границу. Иногда, чтоб показать, как трудно к нам пробраться, бедняга Вяхи эту Захарченко на спине своей таскал. Хорошо хоть дамочка была нетяжелая. Достоверность разыгрывалась полная. В Петербурге работали хорошо. Шаров, правда, грубоват, а Мессинг — умница, потом стал зампредседателя всей ЧК, курировал иностранную разведку. Да, и его расстреляли. Якобы он участвовал в группировке, выступавшей против Ягоды.

В эмиграции в «Трест» по-прежнему верили. Но весной 1927 года Опперпут ушел. И как. Раньше, несмотря на неоднократные просьбы, этого агента мы за границу не пускали. В этот период Артузов, безмерно занятый, немного отошел от руководства операцией «Трест». Был еще Ольский, один из руководителей КРО, тоже причастный к операции, но и его на месте не было. Куда-то отлучился. Понимаете? Это говорит о нашей слабости. Народу не хватало. Большое сложное дело шло успешно. И какая ерунда: Артузов в командировке, Ольского тоже нет на месте. Это называется потерей головы. Такое бывает с каждым, даже опытным человеком. Случилось и с Артузовым.

Опперпут решил действовать через нашего сотрудника Федулеева, который жил в общежитии чекистов. Пришел к нему, настаивал на встрече с Артузовым. Тот объясняет, что Артур Христианович не может, у него другие дела. Много дел. Но Опперпут требовал, чтоб Артузов его принял по сложнейшему вопросу. И Артузов перед своим отъездом в командировку Опперпута принял, наверное, на конспиративке.

Потом Артузов рассказывал на лекции: «Зная, что в силу разных обстоятельств я остался один, Опперпут завел разговор о терроре. Он выдумал некую финскую террористическую группу. Уверял, что нащупал ее в Петербурге, куда и едет Захарченко для перехода границы для встречи с Кутеповым. Просил разрешения поехать вместе с ней, проводить, конечно, не до границы, а до вокзала. И потом поработать по финской террористической группе. И здесь я дал маху, согласившись на поездку Опперпута в Ленинград с Захарченко-Шульц. Там Опперпут сыграл на своей любви к ней. “Профессор” (видимо, пограничник Тойво Вяхи. — Н. Д.) имел инструкцию на переправку только одной Шульц, а об Опперпуте заданий никаких не имел. Чтобы бежать, Опперпут предложил свои услуги для помощи Шульц при переходе границы. Просьбу поддержала Шульц, которой Опперпут еще по дороге в Ленинград сознался в своей работе на ГПУ. Ни за кордоном, ни на границе он от нас никогда не бывал. Подлец, а человек решительный. Подойдя на границе к проволочному заграждению, помог Захарченко перетащить чемоданы. И вдруг перепрыгнул через проволоку и ходу. “Профессор”, имея инструкцию о переходе только одной Шульц, погнался за Опперпутом, но было поздно. Представьте мою досаду, когда я получил телефонный разговор Мессинга о бегстве Опперпута.

А через день приходит телеграмма от Стырны. Смысл такой. У посла Эстонии в России Бирка был родственник, кажется, племянник — тоже Бирк, работавший в Москве в посольстве. Мы его завербовали. Он уехал за границу, но продолжал работать на нас. Стырна как раз выехал на встречу с ним и узнал от того, что Опперпут занял у посла Эстонии 20 тысяч рублей».

Перед бегством Опперпут написал жене записку: «Я ухожу. Ты еще узнаешь, какого я размера авантюрист». Украл у нее, бедной, единственную ценность — какое-то жалкое колечко. И эта расписка попала к нам. А судьба его жены неизвестна. Я ее искал и не нашел. Столько страшных событий и перемен: чистки, 1941 год, война, было уже не до этого. У меня есть фотокарточка их маленькой дочки — что с ней стало, тоже неизвестно. Думаю, они где-то остались, прижились.

Вспоминаю об Опперпуте с омерзением. С момента передачи известных ему данных о «Тресте» операция провалилась. У меня и заявление его, в западных газетах напечатанное, сохранилось. Послушайте: «Организация “Трест” является характерной легендой так называемой мнимой антисоветской организации, созданной контрразведывательным отделом ОГПУ. Создана в январе 1922 года сотрудником Кияковским, возглавлялась помощником начальника контрразведывательного отдела Владимиром Андреевичем Стырной под фамилией Василий Владимирович Козлов. Фамилия Кияковского — Стецкевич. Секретным сотрудником КРО являлся Лонговой, выполнял роль под фамилией Денисова. Лонговой вел группу так называемых евразийцев».