Легендарные разведчики

— Нет, наш нормальный российский мужик в годах и с серьезными ошибками в немецком языке. Его еще надо было сделать иностранцем. Так что работу пришлось проделать огромную, чтобы всё получилось. Ведь Георгий был очень хорошим специалистом в своей области.

— В какой?

— Он был техник. Тесно связан с тем, что сегодня именуется инновациями. С учетом его особенностей и знания немецкого языка пришлось найти ему помощницу — немку с хорошим, скажем так, местным произношением.

— Но западные немцы умело раскалывали приезжих по определенным признакам.

— Мы над этим много работали. Когда мы их, сотрудников двух дружественных спецслужб, познакомили, они смотрели друг на друга внимательно, придирчиво, настороженно. И, знаете, на первых порах ссорились. Но затем все наладилось.

— У немки был муж?

— Она не была замужем. А у него в России оставались родные — семья. Но это не самое страшное, что случается в жизни нелегалов. Он вернулся к ним. И умер в Питере — дома. Приехал — и перитонит. Столько лет выдержать там… А с ней было очень интересно. Вижу прямо как живую. Симпатичная женщина, выше среднего роста, темно-русая. Ну самая что ни на есть фрау Эльза. Домашняя. Именно такая была нужна Георгию. Способная девчонка. Я когда работал в Нью-Йорке, иногда бывал около их дома. Проеду мимо окон, посмотрю…

— Но не заглядывали, не встречались?

— Боже упаси. Этого еще не хватало. Я считаю, что при работе с нелегалами вообще никто и ни с кем не должен встречаться. На последнем этапе своей работы, уже будучи начальником управления, я ввел такой порядок: существует только безличная связь. И никаких контактов с нелегалами, никаких. После долгой работы этой пары их доклады поступали, минуя промежуточные отделы и подразделения, прямо ко мне. Это делалось для того, чтобы полностью обеспечить их безопасность. Некоторые на меня за это обижались… Наши аналитики, да и другие тоже… Но были у меня основания беречь нелегалов, потому что вышли они на результат, пошли серьезные разработки. А время-то было уже опасное. Период, который на нашем служебном языке именуется «нарушением правил проживания советских служащих в Соединенных Штатах». И когда появились эти нарушения, я отправлял материалы в Москву. Был среди нарушавших и заместитель Генерального секретаря ООН Шевченко.

— Который попросил там политического убежища и успел немного поработать на американцев.

— Я, резидент советской разведки в США, заподозрил его в измене. Сообщал в Москву. Но его, человека близкого к министру иностранных дел Громыко, несмотря на все сигналы, не трогали. Мне даже запретили вести за ним наблюдение. А я продолжал отправлять материалы в Москву. Для меня ситуация была вполне понятной. Шевченко может уйти. А когда он попросил политического убежища и что на это ответил Громыко, я даже не помню. Нечто вроде того: быть может, и был у меня такой помощник, но я всех помощников помнить не могу. Какой помощник?.. Ведь жены Шевченко и Громыко дружили и практически наладили товарооборот. И Шевченко совершенно сознательно брал Громыко на обеспечение. А Андрею Андреевичу то одно нужно найти, то другое. Шевченко находил. Конечно, Громыко было неудобно. Наверное, в связи с этим Андропов мне тогда и сказал: никто тебя наказывать не будет, но и Громыко мы снимать не можем.

— Юрий Иванович, черт с ним, с этим Шевченко. Давайте вернемся к Георгию и его даме. Как им удалось попасть в США? Им помогали инспектор Клейнерт и барон фон Хоэн-штейн?

— Было очень трудно на определенном этапе заинтересовать Запад личностью Георгия.

— Концерн — американский?

— Нет, западногерманский. Потом, после того как был перехвачен ответ: «ожидаем вашего приезда», начали уже решать вопросы следующего этапа — приезд Георгия на работу в этот концерн и дальнейшего «прыжка» в США. С начала работы там это заняло у него примерно года полтора.

— Английский он знал?

— Нет, только немецкий. Но тут тоже был элемент риска. Прощались мы в Берлине. Я говорю: запоминай свои ошибки. А он мне: «Теперь выживу. Она поддержит. Да мы с тобой оба из…» Словом, из одного немецкого региона, где говорят на одном диалекте. Хороший, смелый был парень.

— Я не совсем понял: Георгий не был профессиональным разведчиком?

— Он был подготовленным нами разведчиком. А так, по своей специальности, был хорошим, грамотным инженером. В то время в СССР серьезно занялись электроникой. И поэтому нам надо было, чтобы он находился там. Некоторые свои приборы — прочтения микроточек и всего прочего — он оставил мне. И я их потом отдал. Они должны быть где-то в нашем музее Службы внешней разведки. Да, способный был человек Георгий. И прекрасный фотограф. Только не все его в Штатах любили, не все. Жена его мне рассказывала: в Нью-Йорке он считался одним из бывших нацистов. Во всяком случае, работу для страны он проделал большую. Материалы добывал очень полезные. Когда случилась история с Чернобылем, вдруг стали спрашивать: а где эти материалы? Отыскались в подвалах.

— А как сложилась судьба «Эльзы»?