Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны

Нужно было спасать жизнь 6–7 тыс. человек, доверившихся ему — вместе ли с полковником Сокольницким, отдельно ли — когда еще пути у него не были закрыты. Несомненно, отряд мог бы свободно достигнуть Гучэна. Лично ли по своему упрямству, под влиянием ли атамана Казанцева — Бакич, как и Унгерн, возлагал надежды на Урянхайскую благодатную котловину, словно горы Саян могли спасти рушившееся Белое движение, упуская главное: что благодатная долина Урянхая — благодатна для мирной жизни, а в борьбе она — ловушка, из которой выхода нет.

Не имея тыла, источников пополнения боеприпасами, продовольствием, медикаментами, запертые в котловине стали бы легкой добычей красных, был бы новый бунт и новая сдача. Многие в отряде генерала Бакича, понимая безвыходность положения, ушли от него из-под Сарыл-гун-хурэ и присоединились к полковнику Сокольницкому, а часть разбежалась. От Сарыл-гун-хурэ Бакич увел отряд, не превышающий 5000 человек.

Теперь, по прошествии больше чем двадцати лет, в спокойной обстановке легко рассуждать и критиковать, хотя бы верно и доброжелательно. Но тогда еще во многих жила вера в торжество Белого движения, в него верил и генерал Бакич и тем допустил роковые ошибки. Как бы ни судили о Бакиче, надо признать, что он являлся одним из честнейших, благороднейших борцов Белого движения, и заплатил жизнью за счастье России, как он понимал это счастье для нее, забывая свои личные интересы, поручив Провидению заботу о своей молодой, хорошей жене и маленьком сыне. К счастью, судьба к ним была милостива: генеральше Бакич удалось устроиться на службу в Харбине в управление Китайской Восточной железной дороги, что дало ей безбедное существование и возможность дать законченное высшее специальное образование для сына. Из него вышел дельный инженер.

Сотник Сухарев

Сотник Сухарев со своей сотней и остатками частей полковника Казагранди во время похода на Русь генерала Унгерна оставался где-то на юго-западе от Дзаин- Шаби. После убийства Казагранди он стал держаться обособленно и уклонился вести свой отряд к Унгерну в походе на Русь. Он знал настроение жителей в пограничной полосе и предугадал, что оно не пойдет на восстание против большевиков, почему постарался держаться от Унгерна и его дивизии в отдалении. Атаман Сухарев узнал о бунте в Азиатской конной дивизии лишь тогда, когда вся дивизия ушла на восток с линии Селенги. Он самостоятельно повел свой отряд южными путями на восток на Чанчунь, откуда рассчитывал пройти Гиринскую провинцию и выйти в Приморье.

В ноябре месяце 1921 г. отряд атамана Сухарева появился в районе Тао-нань-фу, к северо-западу от Чанчуня. Китайское командование предложило атаману разоружиться и обещало всех людей отправить в Приморье, но Сухарев не поверил китайцам и отказался сдать оружие. Он попытался силой оружия пробиться в Приморье, но силы китайских войск оказались значительными. Произошел жестокий бой. Как отряд Сухарева, так и китайцы понесли в бою большие потери. Сухарев был ранен. Не желая сдаваться в плен, он, предварительно пристрелив жену, выстрелом в голову покончил расчеты с жизнью. Китайцы, обозленные большими потерями с сухаревцами, почти весь отряд перебили. Говорят, что из 300–350 человек отряда осталось в живых 30–40 человек, коих китайское командование переправило в Приморье.

Расстрел генерала Унгерна

Только в октябре месяце генерала Унгерна доставили в столицу Сибири — Новосибирск. Разные источники о последних минутах жизни Унгерна почти тождественны. Как будто бы до суда с Унгерном большевики обращались хорошо. В Новосибирске его содержали не в грязной тюрьме, а в особом доме под усиленным караулом.

Есть данные, что большевики предлагали генералу Унгерну службу в красной совдивизии, но это предложение им было отвергнуто. В день суда зал судебного заседания был переполнен военными и штатскими. На суде генерал Унгерн появился чисто выбритым, одет в неизменный свой княжеский тарлык с Георгием на груди. На вопросы суда отвечал коротко, определенно и выразил суду неудовольствие на ненужную судебную волокиту, так как он поступил бы с судьями гораздо проще и короче. Правда, и над ним суд был недолгим и вынес постановление: “К высшей мере наказания — расстрелу”.

Наутро следующего дня генерала Унгерна вывезли на грузовике за город и расстреляли. До самого конца жизни Унгерн оставался спокойным и смерть принял как храбрый солдат и буддист, веря, что смерть его — переход в лучшее состояние.

В Шанхае пришлось видеть фотографию, на которой были сняты трое лам. Один старый лама благообразный, почтенный. Это, как мне объяснили, настоятель одного из наиболее почитаемых монастырей где-то в Бирме. Другой — противоположность — маленький ламенок, так лет 15–17. Посередине высокий, худой лама лет 42–45 и до поразительности похож на Р. Ф. Сарыл-гун-хурэа. Молодой ламенок, типа “завки” (половинки), якобы является сыном генерала Унгерна от брака его с китайской принцессой.