Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны

В отличие от большинства других мемуаристов, Князев с определенным пониманием относился к мировоззрению Унгерна и монгольским обычаям. Например, в его книге нет огульного недоверия к предсказаниям и гаданиям лам. Более того, он приводит ряд примеров, когда эти предсказания весьма точно отражали будущие события. Однако деталей взглядов Унгерна Князев, видимо, не знал. Он не знал, например, что барон хотел реставрировать державу Чингисхана — Срединное царство под эгидой маньчжурской династии. Князев ошибочно называл Срединным царством Внешнюю Монголию (Халху) и считал, что восстановление ее независимости и было основной целью Унгерна.

Князев вел дневник — по крайней мере, в Монголии и Сибири, где записывал даты, наиболее важные события и т. д. Позже этот дневник, вместе с воспоминаниями автора, лег в основу его мемуаров. Некоторые другие сослуживцы Унгерна тоже вели дневники. К сожалению, они до нас не дошли.

Часть воспоминаний Князева, выдержанных в духе апологетики Унгерна, выходили в харбинском журнале “Луч Азии” (№ 2, 1934, с. 13–17; № 3, 1934, с. 12–16; № 4, 1934, с. 23–28; № 34/6, 1937, с. 7–9; № 35/7, 1937, с. 7–9; № 36–8, 1937, с. 19–20; № 5, 1935, с. 12–16). Полностью переработанный и расширенный вариант был издан отдельной книгой в 1942 г. Он сильно отличается от того, что опубликовано в статьях.

Надо отметить несомненный литературный талант Князева — у него весьма художественный стиль. Князев старается описать и проанализировать ход событий, а не смаковать жестокости или обличать Унгерна — в отличие от многих других белых мемуаристов. Именно так себя вел, например, личный адъютант барона, есаул А. С. Макеев. По свидетельству Князева, он втирался в доверие и к Унгерну, нашептывая ему агентурные сведения”, и к участникам заговора против него, ожидая, чья возьмет. Впоследствии он написал мемуары (Макеев, 1934), одной из целей которых было самооправдание. Последнее, по-видимому, вообще было важно для тех белых офицеров, заговор которых привел их командира к аресту и расстрелу красными. Впоследствии заговорщики подчеркивали, что они хотели только арестовать Унгерна — но Князев в своих мемуарах убедительно показывает, что их целью было убийство.

В книге Князева есть четыре фотографии. Две из них — Р. Ф. Унгерна — лицеиста и его матери — не удалось обнаружить в других источниках. Но портрет есаула Унгерна, сделанный, согласно Князеву, на Германском фронте (или в Даурии? — С. К.) — почти такой же, хотя и не идентичен ранее опубликованной (Кузьмин, 2004) фотографии из Российского государственного военного архива (РГВА, ф. 39532, on. 1, д. 60, л. 3). Наконец, четвертая фотография подписана “Генерал-лейтенант барон Р. Ф. Сарыл-гун-хурэ в бытность его в походе по Монголии и Забайкалью”. В действительности вместе с двумя другими она сделана во время допроса барона в штабе 5–й армии в г. Иркутске (Кузьмин, 2004: ГМСИР, колл.: фото, № 19086/1356). по-видимому, несколько фотографий Унгерна, сделанных после его пленения красными, были широко доступны не только в РСФСР, но и за рубежом, так как судебный процесс был публичным и широко освещался в средствах массовой информации.

В год появления книги Н. Н. Князева закончил свои мемуары другой бывший унгерновец — М. Г. Торновский. В отличие от Князева, он так и не сумел их опубликовать.

Рукопись М. Г. Торновского хранится в архиве Гуверовского института войны, революции и мира (Стэнфорд, США). Она озаглавлена “События в Монголии — Халхе [в] 1920–1921 годах. Исторический очерк (воспоминания). Шанхай, 1942” (Hoover Institution on War, Revolution and Peace, 48014–10. V). Рукопись не подписана, но на регистрационной карточке архива значится под фамилией “С. Лавров (Lavrov, Sergei)”, под которой должна цитироваться согласно требованиям этого учреждения. Именно так она и была процитирована в книге, где из нее опубликовано несколько небольших фрагментов (Кузьмин, 2004). На первой странице рукописи есть краткая биографическая справка, которую я счел относящейся к С. Лаврову.

Планируя дальнейшую публикацию рукописи, я получил ее полную копию и в процессе изучения выяснил, что в действительности автором является не С. Лавров, а другое лицо — Михаил Георгиевич Торновский. В связи с этим, здесь она публикуется именно под этой фамилией.

Торновский пишет, что был близко знаком с семьей И. А. Лаврова, управляющего Ургинской конторой Центросоюза. Лавров много лет собирал материал об ургинских событиях на предмет написания книги, но этому помешала смерть. Его жена, С. О. Лаврова, передала весь собранный материал Торновскому. Последний включил его в свою рукопись. Так что Лавров, в какой-то мере, может рассматриваться как соавтор Торновского. И. А. Лавров скончался в эмиграции в Китае, а его два сына и дочь жили в США. Возможно, Сергей Лавров — один из сыновей И. А. Лаврова, и ему, как другу семьи, Торновский передал свою рукопись, а уже от него она попала в Гуверовский архив.