Читаем Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия» полностью

«Молитва офицера»

Христос Всеблагой, Всесвятой, Бесконечный,Услыши молитву мою.Услыши меня, мой заступник предвечный,Пошли мне погибель в бою.Смертельную пулю пошли мне навстречу,Ведь благость безмерна твоя…Скорее пошли мне кровавую сечу,Чтоб в ней успокоился я.На родину нашу нам нету дороги,Народ наш на нас же восстал,Для нас он воздвиг погребальные дрогиИ грязью нас всех забросал.Три года мы тяжко, безмерно страдали,Заветы России храня.Мы бились с врагами, и мы не считалиЧасами рабочего дня!В глубоких молитвах без счета и мерыВ своих и враждебных краяхСном вечным уснули бойцы-офицеры,Погибшие в славных боях.Но мало того показалось народу,И вот, чтоб прибавить могил,Он, нашей же кровью купивши свободу,Своих офицеров убил.Правительство, новые люди науки,И много сословий и лицПожали убийцам кровавые руки,Прославивши наших убийц.В Москве лишь тому не нашлося примеров.Святая Москва наших днейНе пролила крови своих офицеровМогучей десницей своей.Молись же за нас ты, Москва золотая,Молися о нашей судьбе.Тебя не увидим мы больше, родная,Никто не вернется к тебе.Товарищи наши в боях погибалиБез меры, числа и конца;Нам всем, умирая, одно завещали —Войну довести до конца.Чтоб область противника нашею стала,Чтоб нам же открыли моря,Чтоб вечно над Русской Землею сиялаСвободы и счастья заря!А ныне толкуют уже в Петрограде,О том, чтобы мир заключить!Чтоб ради покоя и золота радиРоссию навек погубить.А скоро придут и иные, другие —Вильгельма «Великим» назвать,Пред ним преклонить покоренные выиИ прах его ног целовать.Скорей же в окопы, друзья-офицеры,Не будем мы этого ждать.Скорей подавайте солдатам примеры,Как надо в бою умирать.Не надо далеких и долгих примеров:России надежный оплот,Лишившись своих боевых офицеров,Балтийский бездействует флот!За наши страданья, за кровь и за мукиНам Русский народ заплатил —На нас же он поднял кровавые рукиИ наших же братьев убил!Терпенья исполнилась нашего мера —Народ с нас погоны сорвалИ званье святое бойца-офицераВ вонючую грязь затоптал.Спешите ж в окопы, товарищи-братья,С семьей офицерской своей!Нам смерть широко открывает объятья —И мы упокоимся в ней.Пока в ней грохочет гроза боевая,Мы все на местах. Не уйдем!И, край наш родимый от немцев спасая,За Родину нашу умрем.Когда же пред вечною волею БогаПройдут дни Великой войны,Тяжелая ляжет пред нами дорога,Увидим тяжелые сны.Когда по окопам от края до краяОтбоя сигнал прозвучит,Сойдемся, семья офицеров родная,Последнее дело свершить.Тогда мы оружье свое боевое,Награды, что взяли в бою,Глубоко зароем под хладной землеюИ славу схороним свою.На Родину нашу нам нету дороги,Народ наш на нас же восстал,Для нас же воздвиг погребальные дрогиИ грязью нас всех забросал.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное