Легендарный оборотень

— Баркью и Блисаргон поссорились и готовы всю Академию разнести, чтобы друг друга прикончить! — Астарта тараторит, жадно ловя воздух ртом. — Только ты можешь их разъединить, они никого не слушают!

Ее приглушенный голос разносится по всему кабинету. Рин кивает Астарте и уже отцепляется, но Аарин настойчиво не позволяет:

— Я пойду с тобой.

Рин молча принимает ее решение. И вдвоем идут за быстро семенящей Астартой, которая поднимает подол своего длинного черного платья. Они заходят и видят, что в полуразваленном мужском корпусе творится погром. Два огромных волка бьются насмерть, истратив очень много ауры. Каждый на пределе.

Ринкорд узнает в волке, обмотанным бинтами, и в многохвостой волчице — Блиссаргона и Баркью. Они совсем разошлись, уничтожая третий и второй этажи. Сильнейший сильно сжимает руку Аарин и та, морщится, но не отстраняется. Его застывшее безразличие на лице ничего не значит. Ринкорд зол на них как никогда прежде и больше не будет терпеть их выходки.

— Реинкарнация Дис Корда, — произносит он ледяным тоном, дотрагивается до половины лица свободной ладонью и тут же является в виде исполинского Черного волка, с грозными глазами. Рядом в ту же секунду превращается в Рыжую волчицу Аарин, а волчица с крестом на спине присоединяется к ним.

Пора покончить с этим хаосом.

Покалеченные Блиссаргон и Баркью собирают остатки сил и нападают друг на друга еще раз. Аарин бежит к ним первая и специально подскальзывается, чтобы прокатиться кубарем между ними. Те останавливаются, чтобы их не сбило, отскакивают и сваливаются под нападением двух других волков. Рыжая волчица проламывает стену и еле успевает за что-то уцепиться. Стена третьего этажа проламывается вместе со второй! Пол трясется. Астарта успевает вырубить ударом лапы Баркью; Блиссаргон сопротивляется, но из-за истощения маны Ринкордом, теряет сознание. Все превращаются в людей. Сильнейший спешит помочь Аарин а после несет Блиссаргона. Астарта тащит Баркью в одном полотенце и отказывается от помощи с тем же мрачным видом, который как нельзя кстати подходит под атмосферу. Все спасаются из полуразрушенного корпуса. Их догоняет сухой туман и оседает на руинах второго и третьего этажей.

— Что теперь? — осторожно спрашивает Аарин, смотря на виновников и помогает своему парню нести Блиссаргона за ноги. Она и не знала, что такой красавчик (который даже привлекательнее Рина) поживает в их Академии. А справа находится не менее красивая, полуголая Баркью, чье короткое полотенце вот-вот слетит с тела.

— Они причинили много вреда. Их ждет изолятор, — с ноткой огорчения произнес Сильнейший. — Кто же знал, что мой зам и сестра могут быть такими опасными…

Подавленный Рин уходит в себя. Аарин расстроенно смотрит на испачканное платье сквозь пыльные очки и решает промолчать как Астарта, пока все идут в изолятор. Солнце снова не видно. В коридоре теперь лучше продувает. И она может использовать свою силу во благо.

Спектакль заканчивается, и учеников ждет сюрприз…

Глава двадцать шестая

Одним февральским днем все подойдет к концу. Словно предвещая это, мир холодеет с каждым часом. Грядет конец света.

–

Баркью живет чувствами. Постоянно. Лишь ощущения дают ей знать, что она жива. Но пробыв во сне две недели, она понимает, что внутри не осталось ничего, кроме пустоты в душе.

Открыв глаза, Баркью бесчувственно лежит несколько часов. Все порывы и переживания, которым она слепо доверяла, которых придерживалась и в которые верила — их нет. Наверно…она мертва?

Звон цепей слышится из-за стены.

Нет, она что-то слышит! Она здесь не одна!

В душе начинает зажигаться маленькая, но все же надежда. Глаза дрожат ресницами, Баркью пытается пошевелить онемевшим телом и тоже слышит звон. На ней такие же цепи, как и у человека, заключенного за белой стеной. Больше нет одиночества и пустоты. На их месте снова зарождаются счастье и, самое главное, любовь. Он точно там.

С движением все тело пронзает болью. Баркью не сдерживает себя и стонет, издавая мучительный вздох и жмурясь. Она еле терпит, чтобы не заплакать, заставляет себя подняться. Баркью сидит и осматривает свою потрепанную одежду, бледную кожу, обвитой цепями на руках и на шее. Сейчас она точно не назовет себя сексуальной. Это расстраивает ее.

Баркью вздыхает, когда ноющая боль уходит, и осторожно встает. Ей очень хочется увидеться с Блиссаргоном, потому что от той обиды и злости осталась только сумасшедшая и страстная любовь, которой заболевают безумцы. Поэтому кнопка открывания выдвижной двери находится и нажимается моментально.

И вот она уже почти на свободе. Большое белое пространство изолятора воняет усыпляющими препаратами и давит своим ослепляющим светом. Так и хочется закрыть свои глаза. Но рано сдаваться, ей еще вызволять из той камеры своего любимого.