Легендарный суперагент. Ирвин Лазар

Блестящий продюссер, Фрид был также и автором слов многочисленных музыкальных номеров в ярких мюзиклах, составивших славу Голливуда. Даже сейчас, спустя более полувека, мюзиклы «American in Paris», «Gigi», Showboat», Singin’ in the Rain» и другие, смотрятся с удовольствием. Мы восхищаемся музыкой Джорджа Гершвина, танцевальным искусством Джина Келли, пением и артистизмом Фрэнка Синатры, режиссурой Винсента Минелли. Фильмы – мюзиклы «An American in Paris», «Gigi» получили Оскара, Фрид был назван лучшим продюссером.

Вот с этими людьми и работал Ирвин Лазар, привлекая самых ярких и талантливых звезд шоу-бизнеса к работе с Артуром Фридом. Благодаря его усилиям, в труппе начали работать блестящие хореографы, сценаристы, костюмеры, музыканты, актеры.

«Нам было потрясающе интересно работать, Фрид давал возможность всем проявлять себя в творчестве, он не ставил жестких условий, не ограничивал ни в чем», – говорил Джин Келли, рассказывая о работе в мюзикле «Singin’ in the Rain». Забавная деталь: Артур Фрид очень тепло относился к своим коллегам по работе, часто обращаясь к ним: «малыш». Лишь одного человека он не решался так называть. Это был его кумир-композитор Ирвин Берлин.

Он приходил в оффис в Фриду с внушительной папкой подмышкой.

– Что там у тебя, Ирвин? – ласково-вкрадчиво спрашивал Фрид.

– Нет смысла говорить об этом, Артур. Это – музыка к новому фильму, которую я только что закончил. Но я не собираюсь ее продавать. Я хочу ее немножко попридержать, – отвечал Берлин, включаясь в диалог и преследуя свои цели.

– Я прошу тебя, дай мне только взглянуть, – говорил Фрид, и начинал поглаживать волосы, что было явным признаком того, что он нервничает.

– Нет, Артур, я могу только напеть одну песню, – отвечал Берлин и начинал мурлыкать что-то невнятное.

– Сколько ты хочешь, Ирвин? – спрашивал Фрид.

– Миллион долларов.

– О кей, я даю тебе миллион. Ну а сейчас я могу услышать пару песен?

– Не-ет, – выпевал Берлин.

– Но я же только что купил всю папку.

– Я еще не готов показывать, – говорил Ирвин.

– Дай мне послушать только один номер, вот рояль, сыграй.

Было известно, что Берлин может играть только на своем, специально сделанном инструменте, который простым движением рычага может транспонировать мелодию.

– Но ты же знаешь, Артур, не хуже меня, что я не играю на чужом инструменте, – сказал Берлин. Я тебе напою. Он начинал петь на ухо Фриду, так тихо, что никто другой не мог услышать мелодии. Больше одной песни он не напевал.

– Мне это подходит, Ирвин, – восклицал Фрид. Теперь расскажи – о чем этот фильм?

– Видишь ли, Артур, это – история моей жизни. Я бы хотел, чтобы хороший сценарист написал весь фильм, и это будет хит сезона!

Артур бежал на второй этаж, к Л. Б. Мейеру, согласовывал с ним основные детали и, победоносно улыбаясь, возвращался к Берлину.

– Обо всем договорено, можно начинать работать. Как ты думаешь, – обращался он к Лазару, – кого можно пригласить в сценаристы? Тот предлагал Артура Лоурентса, который писал сценарии «West Side Story» и «Gypsy».

– Но меньше чем за двести пятьдесят он не согласится.

– Мы даем ему триста, – воскликнул Фрид. Тут же позвонили сценаристу, и сделка состоялась. Вот так, без оформления бумаг, в процессе беседы, решались важнейшие вопросы. Все было на простом доверии и закреплялось крепким рукопожатием.

Те, кто работали с Ирвином Берлином, который начинал свою головокружительную карьеру как «поющий официант», – (см. книгу «Лики великих») знают, что помимо композиторского таланта, он обладал чутьем бизнесмена и всегда очень выгодно продавал свои творения. Более того, он так был уверен в том, что проживет долгую жизнь, что просил распределять свой гонорар на годы. «Почему бы тебе, Ирвин, не растянуть выплату своих денег по доллару на миллион лет?» – подтрунивали над ним друзья, которых он надолго пережил.

В конце 60-х знаменитое издательство Simon amp; Schuster собралось публиковать двухтомник его песен. Берлин сам представлял себя, у него не было агентов. «Я не хочу никому платить, я сам себя представляю», – повторял он.

Но, поскольку речь шла о книге и об авторских правах, Ирвин Лазар решил, что настало время предложить Берлину совместную работу.

– Ирвин, – начал Лазар, – ты очень известный композитор, ты слишком крупная фигура для того, чтобы самому вести переговоры с издательствами. Как ты думаешь, – я хороший агент?

– Самый лучший, – сказал Берлин.

– Окей. Разреши мне быть твоим агентом. Я возьму всего лишь пять процентов от суммы, деньги – не главное. Я хочу быть представителем Ирвина Берлина, для меня это важнее денег, это – вопрос чести и престижа.

– Это звучит убедительно но скажи мне честно, если бы ты был на моем месте, ты бы взял агента?

– Нет, – признался тот.

– Вот это и есть мой ответ.