Легенды Арбата

Генерал дает гарантию, что такой солдат в нашей армии неуместен. И сопит в трубку с ненавистью. При Хозяине эти шутки не проходили. У Сталина самого оба сына воевали, один погиб в плену; и под ним - у Хрущева сын погиб на фронте, у Долорес Ибаррури погиб, Тимур Фрунзе, да кого ни возьми; а уж про посаженных и расстрелянных мы не говорим. А нынче, понимаешь, развели кумовство. Все своих недорослей драгоценных суют в МИМО, а там во Внешторг за границу или еще куда. У него у самого сын в МИДе пристроен.

- Я мог бы на вас рассчитывать? - с мужской ласковостью журчит Михалков. - Как отец на отца. Вы обяжете меня, неоценимо, буквально пожизненно. Рад буду, в свою очередь, оказать вам любую ответную услугу, товарищ генерал. Долг платежом красен, хе-хе!…

Ну? Человек, не умеющий оценить ответную услугу, на должности военкома города Москвы продержится минут шесть. Надо понимать, в какой стране ты живешь.

- Я понимаю, - заверяет горвоенком. - И по-человечески, и граждански. Сейчас дам указание. Ну что вы, Сергей Владимирович, какие пустяки. Мы и сами должны были об этом подумать. Столько дел, текучка заела, не отследили, уж не держите сердца на нас. Обращайтесь всегда. Обращайтесь еще.

- Вот и славно, трам-пам-пам, - благодарит Михалков. - (Да-да, большое спасибо.) У меня как раз еще один подрастает. Уж не забуду.

- Какая прелесть, - умиляется генерал. - У вас там много их еще?

И так они милуются и не могут расстаться, довольные друг другом. Генерала тоже можно понять. Член ЦК, лауреат и Герой на помойке не валяется, и в случае чего лишним не будет. А жизнь наша грешная полна неожиданностей. Сегодня ты горвоенком, а завтра под следствием о краже кирпичей.

Уж трубка положена, а улыбка приятности еще висит в воздухе. А пониже улыбки молодцеватый адъютант с выражением нерассуждающей преданности кладет пакет. От Сергея Михалкова. Шофер привез. Секретарь занес. Прикажете… что?

Из пакета генерал достает огромную подарочную книгу «Сергей Михалков. Избранное» с дарственной надписью автора и две бутылки элитного армянского коньяка «Наи-ри». И это вносит дополнительное умиротворение. Ну - человек ведет себя прилично. Выказывает уважение.

Генерал поворачивает бутылку на свет и звонит райвоенкому:

- Т у т у меня был Сергей Михалков.

- Так точно!

- Знаешь такого? Слыхал?

- Так точно.

- У него сын призывается.

- Так точно… - подтверждает подполковник выжидательно, а сам ребус решает - кто настучал? просьбу пресечь? дело на контроле? К трубке принюхивается всем лицом: откуда ветер дует?…

- Пометь себе, чтоб выписали ему белый билет.

- Так точно. Все! уже! готово! товарищ! генерал-майор!

- А? Хм. А чего это у тебя все уже готово, интересно. А?

- Так он мне уже звонил. Товарищ генерал-майор.

- А? Михалков тебе звонил? Райвоенком рапортует содержание разговора.

- Ну, а ты?

Рай в оенком докладывает о принятых мерах к исполнению.

- А к-какого л-лешего он мне вкручивал? Неймется им… А ну честно - и много у тебя таких просителей?

- Никак нет! Один такой!… - командным голосом лжет подполковник. И косится на дары природы в шкафу.

Генерал реагирует недоверчиво. Отраженная в его мозгу действительность соскакивает с изношенных креплений, генерал мгновенно раскаляется и орет. Он обличает гомосексуальную порочность и зоофилию подполковника, сулит ему увечья от интимных контактов с одушевленными и неодушевленными предметами, и живописует картину неизбежного Апокалипсиса, если подполковник хоть на йоту отклонится от соблюдения Устава внутренней службы и его, горвоенкома, личных указаний.

- Слушаюсь!… Слушаюсь!… Слушаюсь!… - вскрикивает подполковник в экстазе, закатывая глаза. - Бузде-лано! Бузде! Бу! Никак нет!

Вот примерно так огромная и раздрызганная машина призыва, хрустя выкрошенными зубчиками и скрипя колесиками, гоняясь и щелкая во все стороны своими мышеловками, продолжает работать - и через неделю Никите приносят повестку в военкомат.

Ее казенная бездушная бесстрастность по стилю близка к похоронке. Хрупкое душевное равновесие поэта болезненно нарушается. Как прекрасно иметь опору. Например, пообедать с братом. Член семьи.

Михаил Владимирович Михалков, в прошлом офицер НКВД, а теперь полковник КГБ, служил личным… м-нэ-э… сопровождающим Вольфа Мессинга. А полусекретный Мессинг был фигурой жуткой. Он знал все о будущем и мог влиять на все настоящее. Легенда. С ним Сталин с опаской держался.

Ты с ума сошел, поразился брат. Категорически. Исключено! Я даже тебе многое сказать не могу. Да он насквозь мысли видит.

А между прочим? в порядке трепа? по-дружески, то-се, со скуки? провентилировать моментик? - мягко и умно канючит родитель.

Серега, отзынь на полштанины, говорит младшой. И дни после встречи идут, а звонка от него нет.

И сомнения точат Михалкова, как жучки дубовый буфет. Ночами его мучит армия, колючая проволока ее заборов, бомбежки Переделкина, на братских могилах не ставят крестов, и сон разгромлен вдребезги табуретом, которым в каптерке отбивают почки.

Потребность подстраховаться овладевает им.