Легенды Арбата

Генуя отреагировала мгновенно, что не на всякой родине и не всякий памятник нужно втыкать. Ответы последующих намеченных жертв не изобиловали разнообразием. Ваша любовь оценена и взаимна, но то, чего вы добиваетесь, позволить нельзя. О нет, вы не всунете символ вашей любви в центр моего пейзажа.

Колумб отбывал в первое трансатлантическое плавание из порта Палое-де-ла-Фронтера. С веками городишко впал в полное ничтожество, и сегодня в его гавани едва ли стоит ставить матрешку. А еще рядом расположился знаменитый город и порт Кадис, но в качестве обрамления для титанического шедевра и он беден, глух и малолюден...

В долгах, в цепях, на соломе, без чести и славы закончил свой путь настоящий Колумб. Испания вообще бедная и несговорчивая страна. Со времен инквизиции не понимала она своего счастья.

9. Благородный дон

И тут подходит пятисотлетие первого плавания в Индию, совершенного великим первооткрывателем и путешественником Васко да Гамой! Фигура в исторических святцах вполне колумбовского масштаба. Та Эпоха Великих Географических открытий была вообще густа и полна натур одна другой круче.

Наш скульптор, может, и не упал бы на этот вариант, но Португалия находится рядом с Испанией и вообще является почти ее частью. А Васко да Гама там — как у нас Гагарин и Миклухо-Маклай вместе взятые.

Уровень бедности Португалии позволяет России как раз иметь ее за реальный образец своего светлого будущего. Пенсионеры и нахлебники всей Европы норовят жить в Португалии — там все дешево. Перспектива укорениться в нашем радостном завтра усугубила азарт скульптора.

Неликвидная гора цветных и черных металлов со временем стала приводить автора в неистовое раздражение. Причем двукратно: как невтюханная скульптура она уедала самолюбие — а как сумма пропадающих материальных ценностей она ущемляла кошелек.

Гулливеру выписали следующий паспорт. Последовало внедрение нелегала в страну очередного пребывания.

Увы, родственники не опознали вернувшегося с того света дедушку. Приведение ужаснуло потомков, и с помощью заклинаний было извергнуто восвояси. Просторная гавань Лиссабона осталась незамутненной.

— А и как красиво стоял бы в гавани!.. — бурчал и вздыхал скульптор. — Лицом к Америке, через океан показывает, карта в руке... Волны, горы, будущее! Даже лучше, чем на том берегу!

10. В прорубленном окне

И тут колокол зазвонил над колыбелью трех русских революций. И прежде, чем Собчак пропел трижды, Ленинград отрекся от славного имени вождя мирового пролетариата. Народ вспомнил, что он богоносец, и выкрикнул в цари градооснователя Петра. На картах и зданиях менялись надписи. Вернувшийся к истокам Петербург готовился с государственной помпой праздновать свое трехсотлетие.

— Нарекаю тебя Петром Великим! — сообщил своему незадачливому детищу скульптор, и поехал в Петербург.

Он пожаловался мэру Питера, что тоже всю жизнь мечтал жить здесь, да вот не вышло, не доехал немного. Москва проклятая засасывает, разве это город. Два импозантных мужчины в клетчатых французских пиджаках пригубили бордо и изготовились к взаимным неприятностям.

— Люблю тебя, Петра творенье!.. — разрывался от воодушевления скульптор, показывая слияние своей души с городским пейзажем загребущими взмахами типа снегоуборочной машины.

И подарил мэрии чудесную бронзовую статуэтку — Петр со свитком своего генплана обустройства России стремится меж пушек и парусов в Европу сквозь свеже-прорубленное окно.

Собчак взвешивал в руках — благодарил прочувственно.

— Э! — пренебрежительно отмахивался скульптор от лилипутского Петра, как от надоедливой мухи. — Разве такой масштаб нужен великой северной столице!

Этого лилипута, вкрадчивого лазутчика, он в который уже раз запускал вперед — на разведку. Окучивать грядку.

— На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн! —

напирал творец. — Это самый прекрасный, самый грандиозный город в стране!., в мире! Это должно быть... величественно!!

Он обменялся с мэром замечаниями о габаритах Медного Всадника и Петропавловского шпиля. Сама собой речь зашла о мерах длины и веса, достойных города. Скульптор утерял на миг самоконтроль и охарактеризовал Петра как Гулливера в мире лилипутов. Он стелился скатертью и пел соловьем. Он сватал свое любимое детище, как отчаявшийся родитель пытается сбыть с рук великовозрастного идиота-сына, которому отказали в руке и сердце все окрестные невесты в здравом рассудке и трезвой памяти.

Превращение Петербурга в город лилипутов Собчаку не понравилось. «Куда лезет палец, сует и оглоблю», — пробормотал под нос изысканный университетский профессор уличную присказку.