Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

— В каком смысле? — насторожился Хирата.

— В рамках изучения американских традиций, — Вася прищурился. — Я к тому, что

фокстрот — это половина дела, так сказать. Мы тут обсуждали, насколько реактивный

палубный истребитель вообще имеет смысл.

— Вы говорили о конкретной машине? — вежливо уточнил Хирата.

— Товарищ младший лейтенант старается сделать беседу по возможности легкой, —

вступил Ларош. — Но, в силу своей брутальности, все только усложнил. Пока вы с

Зинаидой Афанасьевной показывали хореографические чудеса, мы обсуждали плюсы и

минусы реактивного палубного истребителя FJ-1 — Fury.

— Кстати, очень в японском стиле названо — «Фурия», — прибавил Вася.

Капитан Хирата чуть приподнял брови в знак удивления.

Вася пояснил:

— У вас же любят пафосные, угрожающие названия — «Буря», «Тайфун»...

— Все эти названия так или иначе связаны с воздухом, — ответил Хирата. — А что такое

— «фурия»?

— Это такая богиня мщения в какой-то там древней мифологии, — сказал Вася. — По-

моему. Обычно так называют разъяренных женщин.

— О, — вежливо удивился Хирата.

Франсуа Ларош засмеялся:

— Лично я считаю, что американцы построили эту машину исключительно из зависти.

— Да при чем тут зависть? — возмутился Вася. — Шла война. Немцы сделали реактивные

самолеты, которые определенно превосходили поршневые самолеты союзников. Но

Германия быстро двигалась к своему закономерному краху, поэтому наделать нужное

количество «Мессеров» немцы уже не могли. И отправили на подводной лодке

документацию своему союзнику — Японии.

— Да, — подтвердил Хирата. — В декабре сорок четвертого, по получении чертежей, в

Японии начали работу над собственными реактивными боевыми самолетами. К осени

сорок пятого «Накадзима» собиралась, например, построить целых девяносто четыре

истребителя...

— И вот тут вступает в действие англо-американская разведка! — провозгласил Вася с

таким загадочным видом, словно стал на время инкарнацией Джеймса Бонда. —

Командование американской палубной авиации узнало о планах японцев. И тут же

потребовало такую же машинку для себя.

— Не увлекайся, Василий, и поменьше драматизма! — попросил Франсуа Ларош. После

очередной порции коньяка они незаметно и очень естественно перешли на «ты». — Ну,

да, американцы занялись этой проблемой вплотную. Тут главное было — как

эксплуатировать новую технику на палубах авианосцев.

— Это был принципиально новый виток эволюции! — высказался Вася.

Капитан Хирата старательно не выдавал своего удивления. Но его глаза все-таки

предательски блеснули. Франсуа Ларош понял, что японец сдерживал смех.

Вася взмахнул рукой:

— Представьте себе только! Новые самолеты! Чинить их надо? Надо. Стало быть, на

корабле нужно держать запас турбореативных двигателей. Требуются в больших

количествах механики. Техника новая — осмотры следует проводить чаще. Расход

топлива высокий. Значит, придется брать с собой много топлива. Следовательно,

авианосец сможет находиться в автономном плавании гораздо меньше времени.

— Американцы, насколько я помню, пытались решать проблему постепенно, — заметил

Франсуа. — Держали смешанные авиагруппы — поршневые самолеты наряду с

реактивными.

— Ага, рубить собаке хвост по частям из соображений гуманизма, — вставил Вася.

— Ты пугаешь капитана Хирату своими неуместными замечаниями, — прошипел

Франсуа.

— Капитана Хирату не запугать! — вскричал Вася. — Или я ничего не понимаю в

японских офицерах!

— Товарищ младший лейтенант прав, — подтвердил Хирата. — Меня трудно запугать

собакой, у которой обрубили хвост. Тем более, что насчет реактивных самолетов

рассуждение верное: проблемы появились, и они были принципиально нового характера.

Вот, например: реактивные самолеты разгонялись медленнее, чем поршневые.

Соответственно, увеличивался риск при выполнении взлета и посадки.

— Если я не ошибаюсь, — заговорил Франсуа Ларош, — американцы решили

использовать на этапе взлета катапульту. Но при посадке вся ответственность ложилась на

сигнальщиков и группу руководства полетами. Именно им предстояло быстро и точно

оценить ситуацию. Если что — отправить летчика на второй круг.

Вася кивнул:

— Ага. И вот представим себе: летчик заходит на посадку, не снижая тяги двигателя. А

механик привык к поршневому самолету. В частности, что со стороны хвостовой части

машины ему ничто не угрожает. А теперь механик может быть запросто травмирован

реактивной струей. Или вообще выброшен за борт.

— С этой опасностью последовательно боролись, — заметил капитан Хирата. —

Пытались отклонять струю вверх. Обычно — за счет специальных дефлекторов на сопле

или подъема хвостовой части самолета при частичном складывании носовой стойки

шасси. Но вообще высокая скорость полета заключала в себе много проблем. Например,

система аварийного покидания самолета. Большие воздухозаборники привели к тому, что

в случае вынужденной посадки на воду самолет превращался в топор — то есть шел ко

дну, причем с такой скоростью, что летчик не успевал даже ремень отстегнуть.

Американцы — не японцы, они куда более трепетно относятся к человеческой жизни.

Если воин погибает — его следует спасать. Отсюда — потребовалось больше самолетов