Легенды Босфора.

…Еще немножко — и снежная метель подняла бы с замерзшей земли такси. Седовласый шофер со шрамом на правой щеке внимательно вглядывался в дорогу, подбирая степень освещения автомобильных фар. Жутко волновался перед дорогой — от напряжения отключил радио. В городе души давно не было такой буйной погоды. Хлесткий ветер. Колючий снег, сменяющийся моросящим дождем. Босфор бесится от злости — за утро громадные волны потопили два судна в бухте. Когда Стамбул разгневан, Босфор пребывает в аналогичном состоянии. Стамбул — брат старший, Босфор — младший. Почти близнецы — одно самочувствие на двоих.

Не хотел предавать отъезду напыщенность. Надеялся, атмосфера Стамбула разбушевалась не из-за моего отъезда. Но факт остается фактом: как сел в такси, погода со спокойной сменилась на агрессивную. «Огулум, Стамбул гневается, не уезжай. Останься…» — тетушка Нилюфер вытирала слезы клетчатым платком. Она стояла у подъезда, провожала меня. Рядом жалобно поскуливала Айдынлыг. Пора ехать… Когда послышался шум мотора такси, частичка моего стамбульского счастья сорвалась с места. Лая, побежала за машиной. Мое сердце готово было разорваться на мелкие кусочки… «Арабаи дурдур!»[27] — крикнул таксисту. Резкий тормоз.

Открываю дверь. Обнимаю Айдынлыг, прижимаю к себе мохнатую шею. Шерсть пахнет лавандой — вчера искупал новым шампунем. Плачу. Айдынлыг тоже. Собаки могут плакать… Тетушка Нилюфер, увидев собачью тоску, заплакала еще громче. Не хотел увозить Айдынлыг в другой город. Стамбул — ее ангел-хранитель. Без него никак нельзя… Обхватил ладонями мордочку Айдынлыг, слегка потискал, посмотрел в полные боли глаза. «Родная, вернусь. Обещаю. Очень скоро. Слышишь, обещаю!» Как только выговорил последнее слово, Айдынлыг, облизнув мой нос, развернулась и медленными шагами направилась к тетушке Нилюфер. Снежинки таяли на коричневой шерсти. Собачья душа горела от тоски. Моя душа горела еще сильнее… Сел обратно в теплый салон такси. Шофер, увидев меня, смутился. В черных глазах стояли слезы…

…Авиалайнер взмыл в воздух. Аэропорт Ататюрка с каждой секундой уменьшался в размерах. Грузовые машины на полосе видоизменялись в движущиеся черные точки. Снежная метель не прекращалась. Худощавая стюардесса предложила кофе. «Нет, спасибо». Комок в горле разбухал. Вот-вот перекроет дыхание… Одолевали сотни мыслей. Никаких эмоций. Исключительно мысли. Мысли о Стамбуле, Босфоре, тетушке Нилюфер, рыжеволосой Гюльбен, преданной Айдынлыг… Я вернусь. Обещаю.

9

…Возвращение всегда дарит счастье.

Независимо от того, с каким грузом в душе возвращаешься…

…Весну в Стамбул приносят журавли. Они — чуток усталые, с поблекшими перьями, глазами кофейного цвета — громким криком влетают в город души. Молодые журавлики шумят от радости. Пожилые журавли — сохраняют молчание. Когда сквозь бежевый туман они замечают Великий мост, то просто плачут. С глаз, наполненных темно-золотой водицей мудрости, стекают слезы. Слезы счастья. Весь долгий путь из Африки они мечтали добраться до Стамбула, чтобы принести в его волшебное пространство первый весенний ветерок. Нежно-голубой ветерок, наполненный ароматом расцветающих тюльпанов, теплотой африканских долин, заливистым смехом толстощекой девочки, раскачивающейся на качелях… Возвращение в Стамбул всегда дарит счастье. Независимо от того, с каким грузом в душе возвращаешься…

В Стамбуле тюльпаны сажают ближе к концу осени. Пока почва не промерзла. Когда я покидал Стамбул, сажать тюльпаны только начинали. Смуглые мужчины разрыхляли маслянистую почву окрестных парков, где совсем скоро поселятся луковицы будущих красавиц… В последний раз в Стамбуле тюльпаны сажали, когда желтое такси увозило меня в аэропорт Ататюрка. В последний раз в Стамбуле сажали тюльпаны, когда я прощался с плачущей тетушкой Нилюфер…

Я уезжал, не веря в возможность скорейшего возвращения. Не верил, что вернусь к приходу теплой поры. Весенней поры, когда расцветают тюльпаны, с ними вместе и мое сердце… Люблю весну Стамбула, потому что следом за ней приходит лето. А следом за летом — любимая осень. «…Осталось ждать недолго. Скоро, родная осень, совсем скоро, всего лишь через один сезон мы встретимся снова…» Эти слова каждый раз произносил, когда замечал первых журавлей — предвестников весны — на крышах городских домов. Они отдыхали, беседовали с Босфором, рассматривали многочисленных голубей с легкой завистью во взгляде. Ведь им не надо куда-то улетать. «А у нас впереди еще перелет в Восточную Европу…» — сетовали журавли в беседе с друзьями-цаплями. Они жаловались, но в душе все равно оставались самыми счастливыми созданиями на свете. Ведь их свобода безгранична…