Легенды Босфора.

Подхожу к окну. Дыхание замирает — столь восхитительного вида я не ожидала. На фоне мечети Меджидие плещется Босфор, над которым нависает Богазичи Кёпрюсю[187]. Ко мне подходит Озан. Прижимает к себе. «Потрясающий вид, согласись…» Киваю. «Настоящая сказка».

Заглядываем на кухню: несмотря на скромный размер, она очень удобная. Все под рукой. Стиральная машина, полка с забавными кружками, разноцветные тарелки в дубовом шкафу. На дверной раме висят «бусы» из сушеных баклажанов, красного перца. Озан открывает дверь холодильника: набит продуктами. «На первое время, любимая. Если что-нибудь понадобится дополнительно, здесь недалеко есть маркет». Я сильно-сильно зажмуриваюсь. Открываю глаза. Неужели все происходящее не сон? Неужели такое бывает в жизни? Бывает, Алекса, бывает! Обнимаю моего мальчика. Он поднимает меня на руки, несет в спальню. Ложимся на большую кровать с желтым покрывалом. Абрикосовые гардины задвинуты. Два ночника обволакивают комнату мягким светом. Озан шепчет мне в ухо: «У нас появилось свое гнездышко. Сегодня я наконец поговорю с родителями и совсем скоро перееду к тебе. Мы будем счастливы…» Медленно раздевает, покрывает поцелуями. Нежно сжимает руками груди, теплым влажным языком облизывает соски. Нежно покусывает… Я таю в его горячих объятиях.

41

Емкие, сжатые фразы. Мягкий голос с притягательной хрипотцой. Крашеная блондинка с самоуверенным взглядом. Упругая загорелая кожа, острый носик. Отличная фигура при небольшом росте. Мы с ней очень разные — по статусу, взглядам, мышлению. Нам трудно общаться. Она не смотрит в мои глаза. Стараюсь быть вежливой — отвечает взаимностью. Интеллигентное общение президентов враждующих стран…

Сестра Озана появилась неожиданно, в одиннадцать часов утра. Я удивилась: кажется, творческие люди спят в такое время… Заварила кофе. Расположились в гостиной, на том самом кремовом диване. Беседуя, она рассматривала свои апартаменты. С грустью в глазах. Вспоминала об утраченном времени?.. «Алекса, я пришла сюда не для того, чтобы угрожать… Я сама предложила брату свою квартиру, чтобы отгородить вас от членов моей семьи. Они, видимо, пока не знают, где вы. Поверьте, как узнают, не оставят в покое ни вас, ни Озана…»

Помешиваю ложечкой горячий кофе. Похоже, это честная игра. «Я знаю, Гюльшен. Спасибо за помощь. Если бы не эта квартира, не знаю, как бы все сложилось. Ваши родители, наверное, натравили бы на меня полицию». Буду говорить, что думаю. Терять нечего… Гюльшен делает первый глоток: «Полицию — в лучшем случае». Я усмехаюсь: «А в худшем прикончили бы?»

Гюльшен ставит чашку на столик. Садится ближе. «Алекса, я не пугаю вас, поймите. Я могла бы вообще не приходить сюда. Я предоставила вам это убежище ради брата, говорю откровенно. Не хочу, чтобы он страдал так же, как я…» Все еще помешиваю кофе, стучу ложечкой по чашке. Все, довольно: «Гюльшен, я люблю Озана. Честно. Он тоже любит меня. Хоть у нас и разница в возрасте, в образе жизни… У русских есть поговорка: „Сердцу не прикажешь“. Я пыталась убежать от этой любви. Но куда бы я не сбегала, любовь Озана притягивала к себе, как магнит…» — «Я верю вам. Думаете, я бесчувственный мешок с деньгами? Я тоже любила. И сейчас люблю… Но я слишком хорошо знаю свою семью: она растопчет вас и вашу любовь. Пострадаете вы, а не Озан…» Отмалчиваюсь. «Алекса, я не желаю вам зла. Пока не поздно, расстаньтесь. Он еще слишком молод. Вы — зрелая женщина. Неужели вы не понимаете — вас разлучат. У Озана вся жизнь впереди, он скоро поступит в институт. Отец хочет отправить его на учебу в Лондон. Озан, хоть и умен не по годам, но он все равно восемнадцатилетний мальчишка». — «Гюльшен, я сейчас ничего не могу ответить. Не знаю…»

Она встает с дивана. Берет сумку. «Решать вам, Алекса. Но я не ручаюсь за свою мать. Вы — взрослый человек. Подумайте. Кстати, Озан поговорил с нашими?» — «Не знаю… Его телефон отключен…» Она открывает дверь и медлит. Поправляет волосы. «Мой совет: постройте свою жизнь без Озана. Так будет лучше и вам, и ему. Всего хорошего»…

«Arad n z ki iye u anda ula lam yor, l tfen daha sonra tekrar deneyiniz»[188]. Беспощадные слова, разрывающие миллионы горячих сердец. Ежеминутно. По всему миру. Разным может быть язык телефонного отказа, но жестокость — одна… Как бы успокаивающе ни звучал голос девушки-робота из Turkcell, а я жутко переживаю. Мобильный Озана отключен со вчерашней ночи, это настораживает. Мой мальчик держит включенным телефон даже во время занятий, пользуясь беззвучным режимом. Если его нет на связи так долго, значит, что-то произошло. Украли мобильный? Попал в передрягу? Родители отняли телефон? Десятки вопросов. Как всегда, без ответов.