Легенды «Чёрной скалы»

– Всему свой час, и время всякому делу под небесами. Время родится и время умирать. Время убивать и время исцелять. Разрушать и строить. Плакать и смеяться. Разбрасывать камни и собирать камни. Искать и терять. Хранить и тратить. Молчать и говорить. Любить и ненавидеть. Время войне и время миру. Всему свой час и время всякому делу под небесами…

Камни. Это я знаю. Это Библия. Но есть проблема – я не верю в Бога.

– Хочешь свободы? Не хочешь, чтобы за тебя решал кто-то высший?

Не в этом суть…

– …противны стали мне дела, которые делаются под солнцем.

Да, что-то вроде. Единственное оправдание творящегося в мире – Бога не существует.

– А если это всё – часть плана?

Ну да, глобальный высший замысел… К чёрту такой замысел. Если это правда, то я её не принимаю.

– А как можно не принять правду?

Запросто. Очень легко. Лабораторная крыса может осознать, что она в клетке. Но вряд ли станет любить эту клетку.

– Из клетки можно сбежать. Клетку можно сломать.

Не из всякой. Не всякую.

– И не всякий обитатель клетки должен из неё выходить.

Верно. Иногда стены отделяют не тебя от мира, а мир от тебя.

– Смысл не в том, чтобы узнать, кто в клетке. И смысл не в том, чтобы понять, как открыть клетку…

Я уже знаю. Сейчас будет ещё один вопрос, на который не может быть ответа.

– Может, ты и прав. Но всё же подумай – стоит ли открывать некоторые клетки?

Я открываю глаза.

Интересно, я когда-нибудь смогу снова нормально спать? Дрыхнуть, валяться без задних ног, а не балансировать в зыбком полусне-полубодрствовании. Не в ожидании внезапного подъёма. Не в ожидании.

Я живу, в ожидании чуда,
Словно «маузер» в кобуре.
Словно я паук в паутине,
Словно дерево в пустыне,
Словно чёрная лиса в норе.[7]

Вот только чудеса – такая штука, что они могут быть как добрыми, так и злыми… Вот и приходиться быть всё время начеку.

…После возвращения с первой миссии «Кайзеркриг» я, не раздеваясь, просто рухнул на кровь и отрубился на пару часов от усталости. Несмотря ни на что – я не солдат. По двадцать пять часов в сутки воевать не способен, даже после тренировок. Для этого надо не пару месяцев, а пару лет тренироваться. А я последние пару лет учился не драться, а выживать. И, как правило, выжить значит не ввязываться в драки.

Это как с хищными зверьми: ранили – больше не охотник. Обречён, списан в расход.

Глотнул воды, принял душ, переоделся. В общем, привёл себя в порядок. Жить в грязи было бы привычнее, но с этой уличной привычкой Дамиан боролся беспощадно. Его аристократический нос, видите ли, не выносил таких вот ароматов. Так что хоть и со скрипом, но с позицией «всё, что меньше сантиметра – не грязь; всё, что больше – само отпадёт» пришлось распрощаться. А потом и привык даже как-то. Всё-таки не на улице родился и вырос, понятия о чистоте и порядке имею. Одичал просто вот немного…

Привычно хотелось жрать. Вряд ли я действительно был голоден – просто недоедание повлияло на организм как курение. Организму уже и не нужно, а психологическая привычка осталась.

Поэтому решил обломить вечноголодный желудок и сходить в тренажёрку. Хотя бы в плане просто посмотреть на будущее, потому как в прошлый раз я туда не заглядывал.

Как выяснилось, подобная мысль посетила не меня одного.

К моему приходу в тренажёрке уже было достаточно многолюдно. По меркам Кайзеркриг, конечно.

Феникс, переодевшаяся в нечто легкомысленно-спортивное, с вечно недовольным видом занималась на беговой дорожке. Мигель с самым довольным видом тягал гантели, которые я, наверное, даже поднял бы с большим трудом. Коммандо монотонно колотил боксёрскую грушу.