Легенды Дерини

И Дугал, спотыкаясь, встал последним в один ряд с выстроившимися подавальщиками. Всю дорогу по коридору он отчаянно силился не выронить свою ношу. Принц Нигель, конечно, рассердится, когда увидит, как он ковыляет по залу с таким тяжелым подносом, но Дугал ничего не мог придумать, чтобы исправить положение. Ему оставалось лишь надеяться, что он без особых затруднений доберется до главного стола. А завтра он все объяснит принцу Нигелю…

Спина и руки отчаянно ныли, но теперь отступать было уже некуда: он оказался в парадном зале. Осталось еще чуть больше половины пути…

На то, чтобы не наклонить блюдо и не вывалить всех фазанов на пол, ушли все силы и внимание Дугала, пока он поднимался по ступеням, ведущим на королевский помост, так что он никоим образом не мог уследить за тем, куда ступают его ноги. К тому же он ничего не видел из-за широченного подноса. На последней ступеньке Дугал оступился, левой ногой задев за длинный заостренный носок правого сапожка…

Блюдо наклонилось вперед, и фазаны выпорхнули с него в облаке дымящегося соуса. Дугал сильно ударился подбородком об верхнюю ступеньку, когда приземлился на нее, по-прежнему отчаянно сжимая пустой поднос. Остатки горячего соуса вылились на него, он невольно вскрикнул от боли.

Не успев восстановить равновесие, Дугал скатился назад по ступеням и приземлился прямо в гору жирных жареных фазанов.

Он лежал ничком, не осмеливаясь оторвать взор от красного ковра, — слишком напуганный и пристыженный, чтобы пошевельнуться. Все вокруг стали свидетелями его падения и теперь смеялись над ним.

Впрочем, и вид ковра не слишком утешал. Соус заляпал алую ткань отвратительными бурыми пятнами, и повсюду валялись перемазанные в соусе длинные фазаньи перья. Дугал жалел лишь об одном: что не может и сам впитаться в ковер и исчезнуть навсегда.

«После такого позора меня точно отошлют домой! — думал он. — Что скажет отец?!»

Впрочем, побеспокоиться об этом у него уже не было возможности, потому что внезапно из-под соседнего стола метнулся огромный волкодав и схватил в зубы самого крупного фазана.

— Не смей! Пусти! — закричал Дугал.

Пес оскалил длинные желтые клыки и издал утробный хищный рык. Перепуганный Дугал тотчас отдернул руку. А к неожиданной добыче уже спешили и другие собаки. Дугал метался от одного пса к другому, но не мог удержать животных, растаскивавших фазанов. Два спаниеля посреди зала передрались за остатки птицы. Весь двор хохотал над столь неожиданным развлечением.

Дугал задыхался, лицо его побагровело, и он не мог удержать слез отчаяния, текущих по щекам. Его унижение достигло предела, когда, случайно подняв глаза, он заметил, что и Келсон тоже смеется над ним. Принц тотчас прижал ладонь ко рту и бросил на Дугала извиняющийся взгляд, однако это предательство оказалось последней каплей. Дугал рухнул на ступени, в отчаянии склонив голову. Он едва мог удержаться от рыданий.

Неожиданно весь зал притих. Над головой у Дугала кто-то многозначительно откашлялся.

Вздрогнув, паж вскинул голову и тут же вскочил с места, неловко пытаясь поклониться. Рядом стоял король Брион.

— Ты не пострадал, мальчик? — голос короля звучал мягко, почти ласково, но лишившийся дара речи Дугал смог лишь покачать головой. — Вот и славно. Тогда, возможно, тебе стоит собрать этих фазанов и отнести их обратно на кухню?..

Дугал вновь молча кивнул.

— А когда ты с этим закончишь, то ступай к себе, переоденься и умойся, — велел король Брион, вновь возвращаясь на свое место. — Ты весь в перьях и в соусе, так что тебя невозможно отличить от этих птиц.

Его глаза искрились весельем, и выражение лица было самым благожелательным. К тому же в голосе короля Дугал отчетливо расслышал нотки смеха. Обернувшись, король кивнул Ричарду, стоявшему за стулом Келсона.

— Не мог бы ты ему помочь?

Благодаря Ричарду, Дугал быстро собрал всех фазанов, в то время как оруженосец отбирал недоеденных птиц у разочарованных собак и распугивал их прочь. Дугал же тем временем собрал все, что валялось на полу. Он еще раз поклонился королю, а затем бегом бросился прочь из парадного зала.

— Мои фазаны! Уничтожены! — взвыл повар-бремагниец, когда Дугал вернулся на кухню. Он выхватил у мальчика из рук блюдо и с отчаянием уставился на эти жалкие останки. По его щекам покатились крупных, как горох, слезы. — Я самолично вскармливал этих птиц для ее величества, — горевал он. — Она их даже не отведала!

Дугал повесил голову, ощущая сейчас почти такой же стыд, как и в парадном зале, когда все хохотали над ним. Когда он наконец осмелился поднять глаза, то поймал на себе гневный взгляд повара, который, похоже, намеревался нанизать виновника происшедшего на свой вертел. Дугал бросился бежать.