Легенды довоенной Москвы

Снимался фильм в атмосфере радости: для всех эта сказка после стольких фильмов о войне и трагедиях была настоящей отдушиной! Не огорчались ничему. Даже когда Шварца обвинили в «неуважении к первоисточнику», от которого ему с трудом удалось отбиться и все-таки утвердить свой сценарий.

Все актеры по-настоящему играли, увлеченно. Каждый искал в своем образе что-то особенное, личное, какую-то изюминку. Янина Жеймо вспоминала: «В сценарии Евгения Шварца „Золушка“ героиня просто надевала туфельку по приказанию мачехи. Моя Золушка, как я ее представляла, не могла просто из чувства страха или покорности мачехе исполнить приказание. Я долго просила Шварца дописать фразу, объясняющую согласие Золушки надеть туфельку.

Но он считал, что для Золушки, которую любят дети всего мира, ничего не нужно объяснять. Этот поступок ничуть ее не унизит. Вслед за драматургом и режиссеры считали, что нечего заниматься отсебятиной. И тогда я пошла на хитрость. На съемке эпизода с туфелькой Раневская-мачеха начинает льстиво уговаривать Золушку надеть туфельку. Я, Золушка, молчу. Раневская опять обращается ко мне. Я опять молчу. Фаина Георгиевна теряется от моего молчания и неожиданно для всех – и для самой себя тоже – заканчивает фразу: „А то я выброшу твоего отца из дома“. То есть говорит то, что мне и нужно было. Моя Золушка соглашается, боясь за отца. Присутствующий в павильоне Шварц принял бессознательную „подсказку“ Раневской: „Только вы забыли, Фаина Георгиевна, конец фразы: «…и сгною его под забором»“. Так родилась в фильме реплика Раневской, отсутствовавшая в первоначальном сценарии…»

Фаина Раневская, которая, как правило, была недовольна всеми своими ролями – слишком высока была планка у этой гениальной актрисы, слишком высокие требования к самой себе и окружающим! – едва ли не в первые в жизни с удовольствием смотрела отснятый материал и в одном из писем отметила: «Какое счастье, что я поддалась соблазну и уступила предложению Шварца и Кошеверовой сняться в этом фильме!»

Когда пришло время сдавать готовую картину, все конечно же трепетали: как-то примет сказку худсовет? Тем более что сказка-то не русская народная, а иностранная. И как все сказки – аполитичная. А как раз начались времена с космополитизмом…

Но тут произошло почти сказочное чудо: 24 апреля 1947 года состоялось обсуждение фильма на заседании художественного совета при Министерстве кинематографии СССР, и «Золушку» приняли, причем приняли с восторгом! Евгений Шварц записал в своем дневнике: «Чудеса с „Золушкой“ продолжаются. Неожиданно в воскресенье приехали из Москвы оператор Шапиро и директор. Приехали с приказанием: в самом срочном порядке приготовить экземпляр фильма для печати, исправив дефектные куски негатива. Приказано выпустить картину на экран ко Дню Победы. Шапиро рассказывает, что министр смотрел картину в среду. Когда зажегся свет, он сказал: „Ну что ж, товарищи: скучновато и космополитично“. Наши, естественно, упали духом. В четверг смотрел „Золушку“ худсовет министерства. Первым на обсуждении взял слово Дикий. Наши замерли от ужаса. Дикий имеет репутацию судьи свирепого и неукротимого ругателя. К их великому удивлению, он стал хвалить. Да еще как! За ним слово взял Берсенев. Потом Чирков. Похвалы продолжались. Чирков сказал мне: „Мы не умеем хвалить длинно. Мы умеем ругать длинно. Поэтому я буду краток“. Выступавший после него Пудовкин сказал: „А я, не в пример Чиркову, буду говорить длинно“. Наши опять было задрожали. Но Пудовкин объяснил, что он попытается длинно хвалить. Потом хвалил Соболев. Короче говоря, все члены совета хвалили картину так, что министр в заключительном слове отметил, что это первое в истории заседание худсовета без единого отрицательного отзыва. В пятницу в главке по поручению министра режиссерам предложили тем не менее внести в картину кое-какие поправки, а в субботу утром вдруг дано было вышезаписанное распоряжение: немедленно, срочно, без всяких поправок (кроме технических) готовить экземпляр к печати. В понедельник зашел Юра Герман. К этому времени на фабрике уже ходили слухи, что „Золушку“ смотрел кто-то из Политбюро. Юра был в возбужденном состоянии по этому поводу… Он остался у нас обедать… Я доволен успехом „Золушки“ – но как бы теоретически. Как-то не верю…»

Поверить пришлось. Такого успеха в советском прокате до сих пор не имела ни одна киносказка!