Легенды Ереси

— Вас не убивает то, что убило бы простого человека. — Несколько секунд Ангрон постоял неподвижно, возвышаясь над десантником, подобно статуе святого, а затем, пригнувшись и вытянув шею, точно выслеживающая жертву огромная кошка, принялся кружить возле того места, где лежал Гончий Войны. — Вы переносите раны почти так же… кхм…

Ангрон запустил пальцы в свою шевелюру, и Кхарн увидел под ней многочисленные рубцы шрамов.

— …так же, как я. И кровь ваша сворачивается, как моя… и… пахнет…

Кхарн увидел, как руки Ангрона сжимаются в кулаки, как вздуваются буграми мускулы плеч и шеи и как, наконец, само лицо примарха снова начинает превращаться в гневную маску. Гончий Войны медленно и неуклюже сел, а потом встал на одно колено, готовясь к новой порции побоев, но Ангрон пока продолжал просто кружить рядом.

— И ведете вы себя так, словно привычны держать в руках железо, а не пустой воздух. Доведись мне сражаться с вами на горячем песке, я знал бы ваши имена, ведь каждый из вас приветствовал меня как подобает, а потом мы вместе свили бы Веревку. — Примарх кружил, мягко переступая, и взгляд его давил на Кхарна, подобно стальным оковам. — Неужели вас не заботит, что вы погибаете от рук того, кто даже имени вашего никогда не узнает?

«А должно ли это меня волновать?» — подумал Кхарн. Впрочем, сейчас некогда было искать ответ на этот вопрос. Сейчас он играл роль простого гонца, чей долг — доставить послание, а не вступать в дебаты.

— Мы — ваш Легион, примарх Ангрон. Мы лишь инструмент в ваших руках и всецело принадлежим вам. Прикажите, и мы будем убивать ваших врагов или погибнем сами.

На сей раз не было ни удара, ни захвата, ни пинка, а только звонкая оплеуха, заставившая Кхарна повалиться на землю.

— Только попробуй еще раз подшутить надо мной, и я одними пальцами раздавлю твою черепушку раньше, чем ты успеешь договорить. — В голосе Ангрона звучало угрожающее спокойствие, казавшееся даже более пугающим, чем его бешенство. — Мои воины. Мои братья и сестры. О отважные мои друзья, мои братья, мои… — Какое-то время Ангрон просто переминался с ноги на ногу, беззвучно шевеля губами и покачивая головой. — Все пали, пали все, кроме меня, а я…

Руки Ангрона вскинулись, он замолотил себя кулаками по бедрам и груди, нанося удар за ударом, ладони со всего размаху хлестали по щекам и губам. В неожиданно установившейся тишине звуки этого самобичевания и тяжелое дыхание примарха казались преувеличенно громкими. Не имея возможности что-либо предпринять, Кхарн молча наблюдал за тем, как Ангрон падает на колени, дрожит и подносит к лицу сжатые в кулаки, сведенные от перенапряжения руки.

Воцарилась тишина. Но в конце концов Кхарн нашел в себе силы заговорить:

— Мы — ваш Легион. Нас создали из вашей крови и генов, сотворив по вашему образу и подобию. Мы проделали долгий путь от того мира, где вы родились. Мы проливали кровь и сжигали миры, сокрушали империи и под корень истребили сотни различных рас. И все для того, чтобы найти вас.

«Повелитель, только позвольте мне договорить, — подумал Гончий Войны и почувствовал, что в его голос возвращается сила. — Позвольте мне донести до вас наше послание, и тогда моя миссия будет выполнена. После можете поступать со мной, как вам вздумается».

— Мы отказываемся сражаться против вас, потому что вы — наш примарх. Вы не только наш предводитель, но и наш прародитель, наш исток. Что бы ни случилось, я не посмею поднять на вас руку. Не пойдет на это и ни один из моих собратьев. Те, кто приходил сюда, были посланцами. Мы здесь ради Легиона и нашего… нашего Императора. — Кхарн внутренне сжался, но Ангрон не показывал никакой реакции на это имя. — Мы пришли, чтобы умолять вас занять то место, которое принадлежит вам по праву рождения.

Кхарн попытался подползти к застывшему на коленях, сгорбленному и дрожащему Ангрону, но был остановлен жаркой волной исходившей от примарха угрозы. Гончий Войны тяжело и судорожно вздохнул. Боль от полученных ран постоянно маячила где-то на краю сознания и не давала покоя. Кхарн прикрыл глаза, чтобы выполнить серию боевых упражнений, заложенных в него под гипнозом во время обучения на склонах горы Бодт, и постарался отрешиться от боли.

Заодно у него появилось время подумать, и эта передышка позволила успокоиться и заставить себя воспринимать порученную ему задачу так же, как любое другое боевое поручение, будь то возведение фортификаций или рукопашная схватка с неприятелем. Он вспомнил о предыдущем задании и об отчетах, поступавших с императорского флагмана до и после того кошмара, которым закончилось их посещение планеты, и вдумался в слова самого примарха. Все в Легионе знали, что на поверхности в тот день разыгралось сражение. И Кхарн вдруг испытал приступ ревности, осознав, что все те истребленные к текущему моменту мятежники уже успели прикоснуться к славе примарха… его примарха, что должен был вести…

Осознание пришло неожиданно, заставив забыть о боли.