Легенды губернаторского дома

– Дорогая вдова, вы очаровательны! – воскликнул полковник Киллигру, впившийся глазами в ее лицо, в то время как тени старости покидали его, подобно тьме, отступающей под натиском утренней зари.

Красавица-вдова давно знала, что комплименты полковника Киллигру не всегда соотносятся с правдой. Поэтому она ринулась к зеркалу, все еще боясь, что ее взору предстанет безобразное старушечье лицо.

Тем временем поведение троих джентльменов явственно доказывало, что вода из Источника Юности обладает некими опьяняющими свойствами, если только их веселость и приподнятое настроение не объяснялись легким головокружением, причиною которого стало освобождение от бремени прожитых лет. Мистера Гаскойна, похоже, занимали политические темы, но определить, относятся они к прошлому, настоящему или будущему, представлялось сложным, поскольку одни и те же идеи и словеса были в моде последние пятьдесят лет. Вот он громогласно вещал о патриотизме, славе нации и правах народа. Вот он лукавым и опасливым шепотком высказывал пагубные сентенции, да так осторожно, что его собственный ум не до конца вникал в суть. Вот он произносил речь столь размеренно и почтительно, словно его отточенной риторике внимало августейшее ухо. Полковник Киллигру все это время напевал застольную песню, позвякивая бокалом в такт припеву, а взгляд его блуждал по пышным формам вдовы Уичерли. Сидевший по ту сторону стола мистер Медбурн погрузился в денежные расчеты, странно сочетавшиеся с прожектом поставки льда в Вест-Индию посредством упряжки китов, тянущих за собой полярный айсберг. Что же до вдовы Уичерли, то она стояла перед зеркалом, жеманно улыбаясь и делая реверансы своему отражению, приветствуя его, как друга, которого любишь больше всех на свете. Она едва не прижималась лицом к стеклу, чтобы разглядеть, исчезла ли давняя морщинка на лбу или гусиная лапка возле глаза. Она пристально всматривалась, без остатка ли стаял снег в волосах, чтобы можно было без опаски раз и навсегда выбросить вдовий чепец. Наконец, резко отвернувшись от зеркала, она, пританцовывая, подошла к столу.

– Мой дорогой доктор! – воскликнула она. – Молю вас, дайте мне еще бокал!

– Разумеется, сударыня моя, непременно! – галантно ответил доктор. – Глядите! Бокалы уже налиты.

И действительно, на столе стояли четыре бокала, до краев наполненные живительной влагой, а сверкание лопавшихся на поверхности пузырьков напоминало трепетный блеск бриллиантов.

Солнце почти зашло, и в кабинете начал сгущаться сумрак, однако от чаши исходило мерное, похожее на лунное, бледное сияние, освещавшее лица гостей и величественную фигуру доктора. Он сидел в дубовом кресле с украшенной изысканной резьбой высокой спинкой, и лицо его, обрамленное благородными сединами, вполне могло сравниться с ликом самого Времени, чье могущество никогда не оспаривалось никем, кроме этой компании счастливчиков. Даже поглощая третий бокал воды из Источника Юности, гости испытали почти благоговейный ужас, увидев загадочное выражение лица доктора. Но в следующее мгновение освежающий поток молодости разнесся по их жилам. Теперь они оказались в самом расцвете беззаботной юности. Старость с ее жалкой чередой забот, скорбей и болезней вспоминалась как страшный сон, обернувшийся радостным пробуждением. Вновь обретенная душевная легкость, утраченная так рано, что сменяющие друг друга события мирской жизни представлялись без нее лишь галереей поблекших картин, снова придала очарование всем их помыслам. Они чувствовали себя заново рожденными обитателями заново сотворенной вселенной.

– Мы молоды! Мы молоды! – восторженно кричали они.

Молодость, как и глубокая старость, сгладила отличительные черты, приобретенные ими в среднем возрасте, и сделала их похожими друг на дружку. Они превратились в веселую молодежь, едва не обезумевшую от свойственной их возрасту жизнерадостности. Наиболее ярким проявлением такой беззаботности стало осмеяние немощи и дряхлости преклонного возраста, которыми они совсем недавно страдали. Они громко хохотали над своей одеждой – ведь на юношах красовались широкополые сюртуки и старомодные жилеты с отворотами, а на цветущей девушке – старушечий чепец и чопорное платье. Один из них захромал по полу, передразнивая походку разбитого подагрой старца, другой водрузил на нос очки, делая вид, что вчитывается в испещренные готическим шрифтом страницы волшебной книги, третий уселся в кресло и принялся пародировать величественную фигуру доктора. Затем все они с довольными криками стали прыгать по комнате.

Вдова Уичерли – если можно назвать вдовой цветущую девицу – подошла к доктору с озорной улыбкой на порозовевшем лице.

– Доктор, дорогой наш старикан! – воскликнула она. – Встаньте и потанцуйте со мной!

Вся четверка молодых людей рассмеялась еще громче, представляя, какие па станет выписывать бедный старый эскулап.

– Прошу меня извинить, – негромко ответил доктор. – Я стар, у меня ревматизм, и танцы для меня остались в далеком прошлом. Однако любой из этих веселых молодых джентльменов с радостью составит тур с такой прелестной дамой.