Легенды и были Кремля. Записки

Закончив диктовать, Владимир Ильич закрыл глаза: «Все, спасибо, на сегодня хватит, что-то плохо выходит». Мария Акимовна не знала, что у него началась резкая головная боль, но видя побелевшее лицо Ленина, она тихонько вышла и позвала Надежду Константиновну. Однако на следующий день Владимир Ильич снова попросил приехать к нему. Едва Володичева вошла в комнату, Владимир Ильич, поздоровавшись, спросил: «Мария Акимовна, почему вы такая бледная? Опять дежурили без перерыва?» И грозя пальцем, шутливо добавил: «Смотрите, а то…» Усаживаясь за небольшой столик, специально предназначенный для стенографисток, Мария Акимовна промолвила: «Я готова». «Ну что же, давайте работать, работать. Только сначала скажите мне, что ответил Троцкий на мое письмо. Где ответ?» — «Лев Давидович просил передать Вам, что он отказывается заниматься «грузинским вопросом», ссылается на внезапную болезнь». — «Так, так», — задумчиво произнес Владимир Ильич, а про себя подумал, что, как всегда, в тяжелейшей ситуации Лев Давидович остается верен себе и уходит от ответственности. После продолжительной паузы Владимир Ильич прочитал письмо Сталину, продиктованное накануне, поправок не сделал никаких. Потом сказал: «Мария Акимовна, передайте лично, как говорится, из рук в руки». Затем попросил записать еще одно письмо: «Записывайте, пожалуйста, это сейчас архиважно.

«И. Г. Мдивани, Ф.Е. Махарадзе и др.

Строго секретно. Копия: т.т. Троцкому. Каменеву.

Уважаемые Товарищи!

Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь.

С уважением, Ленин. 6-го марта 1923 года»[17].

На сегодня, кажется, все. Спасибо, Мария Акимовна, можете идти. На днях продолжим…»

Продолжения не будет никогда. Это письмо оказалось последним. Но в те дни этого не знал никто, не знал и сам Ленин. Незадолго до приступа, обеспокоенный неверным подходом к решению «грузинского вопроса», Владимир Ильич готовил специальное письмо и речь к XIII съезду партии.

В конце января 1923 г. Ленин затребовал материалы комиссии, возглавляемой Ф.Э. Дзержинским, предполагая использовать их в работе над письмом к съезду. Несмотря на определенно ошибочную позицию, занятую группой Мдивани, Владимир Ильич в то же время видел главную опасность при решении «грузинского вопроса» в великодержавном шовинизме, считая, что борьба с ним ложится прежде всего на плечи коммунистов из числа ранее господствовавшей нации. Поэтому не случайно Владимир Ильич сосредоточил внимание на ошибках Сталина, Дзержинского, Орджоникидзе. Он настойчиво повторял, что при решении национального вопроса, особенно когда встала проблема объединения республик, требуется «сугубая осторожность, предусмотрительность и уступчивость»[18].

С каждым днем, с каждым часом Ленину становилось все хуже. Он больше ничего не напишет, ничего не сумеет сделать. Доктора уже не отходили от постели больного. Видя, что Владимир Ильич очень волнуется, Крупская попросила Володичеву не передавать письмо Сталину. Так прошел день и вечер 6 марта, наступило 7 марта. Володичева сказала Крупской, что она не может ослушаться Владимира Ильича и вынуждена будет передать письмо Сталину. Тогда Надежда Константиновна обратилась за советом к Каменеву. Решили целесообразным письмо передать, а копию оставили Каменеву. Вскоре из Петрограда вернулся Зиновьев. Он тотчас же был ознакомлен с письмом Ленина.

За два последующих дня состояние здоровья Владимира Ильича резко ухудшилось. У постели Ленина попеременно в течение дня и ночи находились Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Вечером 9 марта Мария Ильинична, вернувшись из редакции и наскоро поужинав на кухне, прошла к брату, отослав Надежду Константиновну отдохнуть. Позднее об этом вечере она вспоминала так: «…За несколько часов до потери Ильичем речи мы сидели у его постели и перебирали минувшее. “В 1917 г., — говорит Ильич, — я отдохнул в шалаше у Сестрорецка благодаря белогвардейским прапорщикам; в 1918 г. — по милости выстрела Каплан. А вот потом — случая такого не было…”»[19] Ближе к ночи Владимир Ильич почувствовал себя совсем плохо. Шум в голове перешел в продолжительный, непрекращающийся звон… После долгих страшных месяцев безнадежного состояния здоровья, когда «все как-то продолжает висеть между жизнью и смертью».

После смерти Ленина (24 января 1924) Крупская продолжала занимать должность зам. министра просвещения, а Мария Ильинична оставалась ответственным секретарем редакции газеты «Правда». Жить они продолжали в Кремле. Но какая трудная, мрачная была эта жизнь! Тучи над семьей постепенно сгущались. Сталин не забывал обид и унижений. Он не забыл, как Ленин требовал от него публичного извинения перед Крупской, предпочитал «вообще порвать между нами отношения»[20]. Это секретное письмо Владимира Ильича не было доведено даже до ближайших товарищей. И опубликовано оно было уже спустя немало лет после смерти Сталина. Но многие о нем знали…

ПАРТИЯ РАССТРЕЛЯННЫХ