Легенды и были Кремля. Записки

Смерть Ленина, хотя она и не была неожиданной, всколыхнула всю страну, облетела весь мир. Дискуссии захлестнули страну: спорили политики, ученые, партийные и профсоюзные руководители и рядовые массы. Страна бурлила…

А в Кремле, в специальном кожаном портфеле у Надежды Константиновны хранилось «Завещание» Ленина. Не раз вынимала она из портфеля большой конверт, на котором были напечатаны трагические в своей простоте предвидения слова: «Вскрыть лично Ленину. В случае его смерти — Надежде Константиновне». Она хорошо помнила и его неоднократно повторенный устный наказ — письмо должно быть прочитано делегатам первого же съезда, который состоится после смерти Владимира Ильича. Теперь они с Марией Ильиничной смотрят на конверт с тревогой, понимая, какую бурю вызовет опубликование письма, где дается характеристика самым видным деятелям партии и государства. Надежда Константиновна не колеблется, тем более, что о письме уже знали в ЦК — не все стенографисты хранили тайну, а в таких случаях рождается масса всяких слухов и домыслов… Мария Ильинична и Надежда Константиновна понимали, что если передать письмо непосредственно генеральному секретарю или в Политбюро, завещание Ленина может совсем не дойти до делегатов съезда. Решили, что лучше всего передать его в президиум съезда. «Сталин и Троцкий не простят тебе этого, Надя», — тихо сказала Мария Ильинична. «Что же делать, урок для них, конечно, горький, так важно, чтобы из него были сделаны выводы и теми, о ком говорил Ильич, и всей партией в целом». — «Так-то, оно так, — задумчиво протянула Мария Ильинична. — Да Сталин не простит никогда…»

Возвращаясь всегда поздно с работы, Надежда Константиновна не обращала внимания на обстановку в комнате, на мелочи туалета, на раскладку бумаг, записных книжек. Но однажды она стала искать нужные материалы (а она каждый месяц заполняла карточку учета своих статей, выступлений и т. д.) и нашла их в другом ящике.

Надежда Константиновна спросила домработницу, не перекладывала ли она что-нибудь у нее в письменном столе. Та даже расплакалась: «Не открываю я ваших шкафов, ни столов, не наше это дело, а вот на днях были «рабочие», засыпали порошком от мух кухню и кладовку и велели ей уйти погулять на несколько часов в сад Тайницкий, чтобы не «отравиться»». Надежде Константиновне все стало ясно. Обыск! Но что он ищет? Ведь завещание Ленина она отдала. Пошла советоваться к Марии Ильиничне. Долго они говорили в тот вечер, всплакнули, не без этого.

Работая над биографией Н.К. Крупской в архиве ИМЭЛ при ЦК КПСС, я обнаружила в бумагах записочку Надежды Константиновны. Пожелтевшая бумага, вернее, оторванный листок: «Коба, у меня ничего нет, все, что было, я отдала…» Но обыски периодически продолжались.

В доме Ульяновых частенько бывал Н.И. Бухарин, он еще при жизни Владимира Ильича приходил к обеду. В феврале 1929 г. Н.И. Бухарин и ряд его сторонников предупреждали об опасности ошибок в экономической политике, говорили о недопустимости возврата к военно-коммунистическим методам хозяйствования. И. Сталин выступал за усиление чрезвычайных мер по отношению к крестьянству. Против сторонников Бухарина была развернута широкая кампания с требованием о выводе Н.И. Бухарина, М.П. Томского и А.И. Рыкова из состава ЦК. Тогда Мария Ильинична написала в адрес пленума: «Вывод из Политбюро трех крупнейших работников партии ВКП(б) Рыкова, Бухарина, Томского или дальнейшая «проработка» и дискредитация их приведет к тому же несколько раньше или позже, является угрозой… коллективному руководству».

Но расстановка политических сил к тому времени была уже на стороне Сталина. И конечно, этого выступления М.И. Ульяновой Сталин не простил. Н.И. Бухарин был отстранен с поста главного редактора газеты «Правда». В феврале 1929 г., взяв долговременный отпуск, навсегда прощается с «Правдой» и Мария Ильинична. Но это было только начало…

После ухода из «Правды» Мария Ильинична чувствовала себя не у дел. Все изменилось 7 ноября 1931 г., когда они вместе с Надеждой Константиновной пошли на парад. Минут за 20 до открытия парада они встретили Сталина. «Сталин усадил нас на скамеечку и стал расспрашивать о здоровье, о работе. Я ему сказала, что Ярославский предложил мне заведовать библиографическим отделом в одном историческом журнале (это ей-то, европейски образованному человеку, функционеру партии! — Авт.) и что меня это не устраивает. «А куда бы вы хотели?» — спросил Сталин. «Я предпочла пойти на какую-нибудь массовую работу», — сказала я. На другой день позвонил Ярославский, не возьмусь ли я заведовать Бюро жалоб РКИ. Я сразу согласилась…» Это было чисто иезуитское предложение Сталина. Всей душой Мария Ильинична отдалась тяжелой работе. Более 30 тысяч жалоб с мест приходили каждый год, шли ходоки к сестре Ильича. Но что она могла сделать?! Сталин знал, что на этот работе она подорвет свое сердце…