Легенды и были Кремля. Записки

Конец июня 1762 г. принес в Петербург ненастье. По небу ползли серые рыхлые тучи, свинцово отражаясь в водах державной Невы, а по столице расползались самые невероятные слухи. Поговаривали, что император собирается постричь супругу в монастырь, а еще страшнее — ввести в России иное, лютеранское вероисповедание.

Из губерний доходили вести о крестьянских волнениях, направленных против засилья пруссаков. В войсках шло глухое брожение: офицеры и солдаты не могли простить императору позорного мира с Пруссией и вывода русских войск из почти завоеванной страны. Об измене самодержца громко заговорила вся Россия.

В Петербурге зрел заговор…

«…Умы гвардейцев были приготовлены, и уже в заговоре было от тридцати до сорока офицеров и около десяти тысяч рядовых»[37], — вспоминала тех днях Екатерина II. Участники заговора с нетерпением ждали отъезда Петра III на войну с Данией.

Жизнь в столице замерла: не устраивались балы и свадьбы, не ездили в гости, многие горожане истово молились в церквах — шел Петров пост.

Белые длинные июньские ночи не приносили успокоения, напротив, нагнетали тревогу. Все участники заговора ждали только сигнала от императрицы, чтобы наконец низвергнуть ненавистного монарха, не способного править великой державой.

«Петр Третий совершенно потерял рассудок, — писала Екатерина II польскому королю Станиславу Понятовскому, — …он шел напролом, хотел распустить гвардию, вывести ее за город и заменить голштинцами, хотел ввести иное вероисповедание, жениться на Елизавете Воронцовой, а со мной развестись и засадить меня в тюрьму».

Во главе заговора вместе с Екатериной стояли братья Орловы и княгиня Екатерина Дашкова, которым «я многим обязана», — впоследствии говорила императрица. Был тщательно разработан план захвата и ареста Петра III.

И настал день…

28 июня с раннего утра яркое солнце затопило столицу, разливая окрест покой и умиротворение. Казалось, и этот день не предвещал событий, но так только казалось…

Накануне вечером княгиня Екатерина Дашкова узнала от Григория Орлова, что о заговоре стало известно императору. Наспех надев офицерскую шинель, княгиня тайно ушла из дома. Она отправилась к одному из участников заговора офицеру Измайловского полка Николаю Рославлеву. Пройдя пустынной улицей полпути, она вдруг увидела мчавшегося навстречу всадника.

«Меня осенило вдохновение, — вспоминала Дашкова, — подсказавшее мне, что это один из Орловых…Не имея другого способа остановить его, я крикнула: «Орлов!»

Он остановился и спросил: «Кто меня зовет?» Я подошла к нему и, назвав себя, спросила его, куда он едет и не имеет ли что сказать мне»[38]. Это был Алексей Орлов, он подтвердил ей сообщение об аресте офицера Пассека как государственного преступника.

Во время краткого разговора княгиня Дашкова дает такие точные указания, что только удивляться приходится, насколько эта совсем молодая женщина была умна и находчива. Она велела Алексею Орлову незамедлительно направить несколько офицеров в Измайловский полк, чтобы подготовить встречу Екатерине с тем, чтобы немедленно провозгласить ее императрицей.

Самому же Алексею Орлову княгиня приказала тотчас мчаться в Петергоф и от ее имени сказать Екатерине, чтобы она, воспользовавшись ожидавшей ее наемной каретой, безотлагательно направилась в расположение Измайловского полка. Екатерина Романовна предусмотрела все: так, опасаясь измены коменданта Петергофского дворца, она послала свою карету. «…Не будь этой кареты, бог весть, осуществились бы наши планы», — вспоминала княгиня Дашкова.

Раннее светлое утро 28 июня принесло радостную весть: Екатерина успела покинуть Петергоф до приезда туда императора со свитой и охраной.

Едва карета Екатерины влетела на плац Измайловского полка, как навстречу ей бросились гвардейцы во главе с полковым священником отцом Алексеем. Офицеры немедля построили полк, и командир полка гетман Разумовский привел Измайловский полк к присяге императрице Екатерине II. Затем все отправились в Казанский собор, к шествию примкнули солдаты и офицеры Семеновского и Преображенского полков. Тем временем княгиня Дашкова направилась в Зимний дворец.

Ее взору предстала впечатляющая картина: вся Дворцовая площадь и прилегающие улицы от Казанского собора были заполнены народом. Вмиг полупустынная столица ожила, забурлила, зашумела.