Легенды и были старого Кронштадта

Итак, флаги подняты. Командующий флотом, одевши на голову шляпу, придирчиво оглядел ближайшие к нему корабли, велел подать катер и съехал на берег. У трапа адмирала провожал караул с мичманом и лейтенантом во главе. Ударил барабан, засвистала флейта. Несколько поодаль остальных — командир флагманского корабля. Как хозяин, он должен встречать и провожать своего флагмана.

— Что у вас на сегодня? — прощаясь, вопросил его командующий.

— Грузим припасы боевые! — приложил тот пальцы к треуголке.

Вместо ответа адмирал согласно махнул рукой и убыл под барабанную дробь и пушечный залп.

— Сегодня погрузка боеприпасов, а потому присмотр за всем тройной имейте! — объявил командир своим офицерам и степенно удалился.

— Погрузка порохов завсегда дело святое — мичманское! За мной же догляд общий, лейтенантский, — хмыкнул офицер вахтенный и поднялся на шканцы править службу и изготавливать пожарную команду.

— Есть! — отозвался мичман и велел звать к себе боцмана, чтоб дать тому наряд на предстоящие работы.

А из дальнего угла гавани уже медленно выплывала кроваво-красная пороховая баржа. На мачте ее трепетал огромный красный флаг. Цвет красный — цвет огня и опасности. А потому на палубе баржи раскатаны шланги водяные.

Предосторожность не лишняя, ибо погрузка пороховая — дело нешуточное. При проходе баржи мимо кораблей, на них, согласно уставу, гасится всякий огонь. У баржи толстые, круто изогнутые борта и широченные люки для быстрой выгрузки порохов. Из недр ее линейному кораблю положено изъять полторы сотни бочек, каждая в английский центнер весом.

Мичман оглядел грузчиков. Как и положено, у всех матросов вывернуты наружу карманы, чтоб, не дай бог, где огнива не залежалось. Палубу до крюйт-каморы уже устилали мокрыми матами. Сама крюйт-камора в самом низу трюма Чтоб добраться до нее, надо спуститься в люк опер-дека, затем через палубу в орлоп-дек, а там уж через брот-камору и в саму крюйт. В крют-каморе заведующие уже изготовили шахту с помповым ящиком, где все время имеется вода на случай скорого затопления.

— Господь ныне как никогда близок к нам, ребята¹— объявил матросам мичман. — Может, кто и хочет в рай, но вряд ли найдется храбрец, чтоб перелететь туда сегодня по воздуху!

Матросы отвечали дружным смехом;

— Жизнь наша веселая, для чего ж смерть звать тошную?

Подошла баржа, началась погрузка Мичман распоряжается на верхней палубе, внизу в кромешной тьме владычествуют уже офицер артиллерийский со шкипером. Он расставляет тесными рядами по полкам бочонки. Дело это многотрудное, ибо от того, насколько правильно будут расставлены бочки, будет зависеть, насколько быстро можно будет употребить их содержимое в бою.

Пороха тоже разные. Тот, что из самых крупных зерен — артиллерийский, из зерен размера среднего — мушкетный, из мелких — ружейный, и уж вся остальная пыль именуется пороховой мякотью и идет на приготовление сигнальных ракет и фальшфейеров.

С пороховой баржей матросы управились до обеда Едва облизали ложки у каш артельных — новая дудка На этот раз на разгрузку баржи с ядрами. Ядра поднимали сетками с мелкой ячеей. В каждой сети по шестнадцать штук. Один раз сеть все же прорвалась. Однако случилось это в самый последний момент, когда очередную партию уже готовились принять, ядра лишь рассыпались по палубе, никого не пришибив. Их быстро собрали и продолжили работы. Наконец опустела и вторая баржа.

С чувством исполненного долга, отстегнувши шпагу, отправился наконец мичман почаевничать в кают-компанию. Трудовой день уже позади, почему же не побаловать себя чайком с баранками?

* * *