Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима

Однажды поздним вечером сидела Аэдона в своей опочивальне на своем ложе и думала о мести. Как отомстить? Как отомстить так, чтобы месть поразила в самое сердце надменную Ниобу, чтобы рыдала она, чтобы в горе рвала на себе волосы? Все сильнее сгущается мрак. Ночь наступает. Вдруг встала с ложа Аэдона, чуть слышно засмеялась и прошептала: «Нашла, нашла!» Решила она ночью пойти в тот покой, где спят два друга: ее сын Итис и старший сын Ниобы, Исмен. Аэдона решила убить любимца матери, Исмена. Аэдона не ошибется и в глубокой тьме, она знает, что направо стоит ложе Исмена, а налево ложе Итиса, ведь еще сегодня она сама покрыла ложе сына новым, вытканным ею пурпурным покрывалом. Разве может она ошибиться?

Близка полночь. Весь дворец давно погрузился в глубокий сон. Вот и полночь. Встала со своего ложа Аэдона, достала из заветного ларца нож с драгоценной рукояткой, подаренный ей еще отцом, вышла из опочивальни и тихо крадется через покои дворца в полной тьме. В правой руке, прижатой к груди, у нее нож, а левую руку она протянула вперед и словно шарит ею во тьме. Боится наткнуться на что-нибудь Аэдона и зашуметь. Боится малейшего шороха Аэдона; она боится даже звука биения своего сердца. Но вот и комната, где спят юноши. Прислушалась Аэдона; все спокойно, слышно мерное дыхание спящих юношей. Осторожно, затаив дыхание, скользнула Аэдона, подобно бесплотной тени, направо к ложу Исмена, чуть касаясь пальцами, нащупала грудь юноши, взмахнула рукой и вонзила спящему юноше нож прямо в сердце.

Вернулась в свою опочивальню Аэдона, легла на ложе и с торжеством шепчет: «Отомстила, отомстила!»

Светает. Близко утро. Вот окрасились дальние вершины гор алыми лучами восходящего солнца. Утро. Какое горе принесло это утро несчастной Аэдоне! Она слышит тревожные голоса во дворце, слышит, как кто-то воскликнул: «Итис, Итис!» Села на ложе Аэдона и с тревогой прислушивается. Кто-то подбежал к двери, стучит и зовет. Стучат в дверь к Аэдоне. Это служанка, она зовет ее:

— Госпожа, госпожа! Итис, Итис!

Открыла дверь Аэдона, взглянула на служанку, схватила ее за плечи и спросила:

— Что Итис?

— Итис лежит убитый в своей опочивальне.

Помертвела от ужаса Аэдона. Ничего не сознавая, пошла она в покой, тот покой, в который кралась ночью. Ничего не сознавая, идет Аэдона. Она прижала правую руку к груди, а левую протянула вперед — ведь так шла она ночью. Вошла в покой Аэдона, повернула, как и ночью, направо, взглянула — на ложе Исмена лежит ее единственный сын Итис, а в груди его нож матери. Неслыханное злодеяние совершила мать, она сама убила своего нежнолюбимого сына. Невыразимо, безгранично горе Аэдоны. Она упала на тело сына, не плачет — для такого горя нет слез, лишь тело ее чуть вздрагивает. Сжалились боги над горем матери. Все бывшие в покое видят: вдруг не стало Аэдоны, а с груди Итиса вспорхнула маленькая серая птичка и вылетела в окно. Боги превратили Аэдону в соловья.

С тех пор весной, с захода и до восхода солнца, в сумерках весенних вечеров, в ясные звездные ночи и на утренней заре в осыпанных росой, благоухающих весенними цветами кустах нежно, жалобно поет соловей Аэдона. Поет соловей песню скорби матери об убитом сыне, и слышится в этой песне имя сына — Итис, Итис, Итис.

Ниоба^[134]

У жены царя Фив Ниобы было семь сыновей и семь дочерей^[135]. Гордилась своими детьми дочь Тантала. Прекрасны, как юные боги, были ее дети. Счастье, богатство и прекрасных детей дали боги Ниобе, но не была благодарна им дочь Тантала.

Однажды дочь слепого прорицателя Тиресия, вещая Манто, проходя по улицам семивратных Фив, звала всех фиванок принести жертвы Латоне и ее детям: златокудрому, далекоразящему Аполлону и девственной Артемиде. Послушные призыву Манто, фиванки пошли к алтарям богов, украсив головы лавровыми венками. Одна лишь Ниоба, гордая своим могуществом и посланным ей богами счастьем, не хотела приносить жертвы Латоне.

Смутили фиванок полные гордыни слова Ниобы. Смиренно молили женщины Фив великую Латону не гневаться.

Услыхала богиня Латона надменные речи Ниобы. Она призвала детей своих, Аполлона и Артемиду, и, сетуя на Ниобу, сказала:

— Тяжко оскорбила меня, вашу мать, гордая дочь Тантала. Она не верит, что я богиня! Не признает меня Ниоба, хотя лишь великой жене Зевса Гере уступаю я в могуществе и славе. Неужели вы, дети, не отомстите за оскорбление? Если вы оставите Ниобу без отмщения, перестанут люди чтить меня как богиню и разрушат мои алтари. Ведь и вас оскорбила дочь Тантала! Она равняет вас, бессмертных богов, со своими смертными детьми. Она столь же надменна, как и ее отец Тантал!

Прервал свою мать стреловержец Аполлон:

— О, кончай скорей! Не говори больше ничего! Ведь своими жалобами ты отдаляешь наказание!

— Будет! Не говори! — воскликнула в гневе Артемида.