Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ)

Мне казалось, что я целую вечность стою, вцепившись в скользкий поручень, под мокрыми ударами шквального ледяного ветра, среди волн, каждая из которых была с двухэтажный особняк. Сколько времени прошло на самом деле, я сказать не возьмусь, но когда ливень превратился в едва накрапывающий дождик, ветер поутих, море чуть успокоилось, а ночная тьма стала выцветать, перед тем, как смениться унылой серостью раннего утра, я едва держалась на ногах от усталости, к тому же изрядно промерзнув. Наш маг — а к тому моменту он перестал изображать из себя столб и перебрался от штурвала к столику — снял с пояса флягу и протянул ее мне. Я отхлебнула, и меня будто жидким огнем обожгло — во фляге был ром, причем самый крепчайший, тот, что гонят из сахарного дерева на Янтарных островах. После меня к фляге приложился капитан, за ним — рулевой, после — сам Омар Ол-Фариз, а затем глоток достался и его ученику, который, так же как и я, провел несколько часов, вцепившись в ограду капитанского мостика. На меня, как, впрочем, и на окружающих, этот глоток произвел очень сильный эффект: стало тепло, и настроение резко поползло вверх. Видимо, во фляжке был не простой ром, а что-то из разряда алхимических зелий на его основе.

— Все? — коротко осведомился у мага каравелл-паша, раскуривая свою длинную трубку. Я так и не поняла, где он ее прятал во время шторма, но она была суха, как был сух и его крепкий, пахнувший персиком и дикой сливой табак.

— Еще полчаса и все совсем закончится, — ответил элиах-хуриз. — Может быть, три четверти часа, но не более того.

Капитан покивал, потом позвал боцмана и отдал команду добавить парусов на передней мачте. Боцманская дудка весело засвистела, матросы, измученные сумасшедшей качкой, повылезали из штормовых сетей[38] и бросились выполнять приказ.

— А что пираты? — спросила я.

— Думаю, они далеко от нас, если вообще на плаву, — ответил каравелл-паша. — Они встретили начало шторма под всеми своими парусами и пока сообразили хотя бы зарифить их, ветер унес их корабли далеко вперед.

— Я старался направить ветер так, чтобы наш корабль оставался на самом краю шторма, а их корабли несло в самое ненастье, — добавил самодовольно маг. — Можете сами представить, каково им пришлось, если даже нам досталось неслабо.

— Я восхищена вашим умением управлять погодой, Омар-жани, — честно призналась я. — Мне кажется, не каждый высший маг способен сотворить такой шторм.

— Увы, кахина, тут моему тщеславию приходится поджать хвост и довольствоваться костями со стола сильных мира сего, — ответил элиах-хуриз. — Этот шторм сотворил не я. Вернее сказать, не совсем я. Вот…

Он распахнул свой парчовых халат, продемонстрировав вычурный амулет, висевший у него на шее на золотой цепочке.

— Этот амулет сработал лорд Ралла — величайший погодный маг из ныне живущих. Я лишь вовремя задействовал его в минуту нужды.

С лордом Раллой я, конечно же, знакома. Он птенец Арники — моей дорогой подруги. Во всяком случае, я ее считаю таковой, она-то ко мне скорее как к младшей дочери двоюродной сестры относится. То есть моя судьба и то, что я делаю, ей гораздо интереснее, чем судьбы и жизни других людей, и она ко мне весьма расположена, но ни о каком равенстве в нашей дружбе и речи не идет. Она — старшая. Та, что была с Луней еще в те времена, когда Она жила с эльфами в Лунарийском лесу. Лорд Ралла, как я слышала от самой Арники, чуть моложе ее самой, хотя в этом «чуть», возможно, помещается три-четыре века. Вот к нему она очень привязана, хоть и никогда этого не показывает, даже наоборот — весьма строга и критична ко всему тому, что он делает. Видятся они и вовсе один-два раза в год, хоть и живут совсем рядом. Это меня всегда удивляло, я без Квени на второй день скучать начинаю. Эх, приди приглашение в мае…

В этот момент кто-то из матросов отчаянно закричал, тыча пальцев куда-то влево. Мы враз повернули головы в этом направлении, и я в первый момент не поняла, что послужило причиной этого беспокойного крика. Лишь когда капитан бросился к штурвалу и вместе с рулевым стал рвать его вправо, я увидела, что в темно-серой мокрой ночи чернеет что-то весьма крупное, и это что-то движется к нам. Секундой позже я сообразила, что слышу стрекот паровой машины и гудящие на ветру паруса, а еще через мгновение догадалась, что это означает.