Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ)

Видимо, мы все-таки в нашем мире. Ладно, пока не будем обращать внимание на время. По Дороге я прошел немало, но так далеко от дома еще ни разу не забирался. Кто его знает, может, так и должно быть? Дорога всегда приводит туда, куда стремишься попасть; выходя из Форт-Нергала на поиски Лары Уиллис, мы с Сонечкой, в конечном итоге, должны ее отыскать. Быть может, Дорога намеренно привела нас именно в Квам Го и именно сегодня — то есть в ту точку пространства и времени, где мы встретили Лу Ай Лей, которая и направит нас в нужную сторону?

— Кстати говоря, а куда мы сейчас едем? — спросила ведьма.

— Как куда? К ученику твоего старого мастера Фу, пусть на том свете у него спина не чешется, мастеру Квуну, в Няйнян. Думаю, к вечеру будем на месте.

— Да позволит многоумный варвар, не побрезговавший проверить у скромной несчастной сироты знания, касаемые географии и календаря ее родной страны, задать ему вопрос: вполне ли уверен он в том, что к вечеру мы будем в Няйняне?

— Вполне, — ответил я. В Няйняне я никогда не был, конечно, но Лу Ай Лей очень стремилась туда попасть, так что на Дорогу мы уже выехали, и я чувствовал, сколько времени займет этот путь. — Да позволит и мне моя сомневающаяся спутница спросить у нее: что заставило ее усомниться в моих словах?

— Два обстоятельства, — ответила Лу Ай Лей. — Во-первых, до Няйняна три дня пути, а во-вторых, мы сейчас ехали на восток и только что повернули на юг, в то время, как Няйнян — на северо-западе.

— Да? — пожал я плечами. — Только-то?

— Ты думаешь, этого недостаточно? — поинтересовалась ведьма.

— Я думаю, тебе придется привыкнуть к нелинейности пространства, — ответил я и подстегнул лошадь: — Но!

2

Мастер Квун, писец губернского суда провинции У, долго крутил хрустальную монету в своих изящных тонких пальцах, то смотря сквозь нее на свет, то поднося ее к самым своим глазам, то, наоборот, унося от глаз на длину вытянутой руки.

— Ну что же, мастер Сувари, — сказал он. — Разумеется, я могу прочесть, что написано на этой монете. Тут сказано «куакоуйтэ» — «хранилище для души». Судя по всему, в эту вещицу можно спрятать человеческую душу.

— Именно человеческую душу? — поинтересовалась Сонечка.

— Безусловно, мастер Нурани, — ответил мастер Квун. — Очень полезная вещь. Если человека, у которого будет при себе куакоуйтэ, убьют, его душа окажется в этом хранилище.

— А дальше? — спросил я.

— А дальше, имея такую монету, можно возродить человека, восстановив его смертное тело или даровав ему новое, — ответил мастер Квун. — Именно возродить, вы понимаете меня? Человек будет помнить все, что было с ним до момента смерти, это и будет тот же самый человек. Древние были большими мастерами, они многое умели.

— Ого, — только и сказал я.

— Крайне опасная вещь, — сказал мастер Квун. — Очень опасная, я бы не рискнул иметь такую монету при себе.

Мастер Квун производил впечатление не только умного и образованного человека, но и весьма храброго. Согласитесь, для того, чтобы прятать в своем загородном доме беглую ведьму и двух ицкаронских жрецов, надо быть достаточно смелым человеком. Насколько я понимал, должность судебного писца делала мастера Квуна весьма уважаемой и важной фигурой, а помощь, которую он оказывал Лу Ай Лей и нам, могла стоить ему не только положения и имущества, но и жизни. Тем не менее, когда мы в сумерках подъехали к его дому и постучались в дверь, мастер Квун не сомневался ни минуты. Он тут же взгромоздился на своего низкорослого конька и повез нас в свой загородный особнячок, находящийся в нескольких километрах от города на берегу неширокой речушки. Домик этот стоял на отшибе, вдалеке от проезжей дороги, среди зарослей бамбука и белой ивы, и имел четыре небольших комнатки, в которых мы с удобством разместились. Для нашей лошади нашлось место в конюшне, такой же небольшой, как и сам домик, а фургон занял место на заднем дворе, рядом с сараем для рыболовных принадлежностей — мастер Квун, по-видимому, был большим любителем рыбалки, и даже это свое загородное имение величал не иначе как «дом для рыбной ловли».

— Если Просветленные найдут такую монету у человека, его ждет очень нехорошая смерть, — пояснил мастер Квун. — Очень, очень нехорошая смерть. С тобой, сядзе[53], хотели поступить милосердно: всего лишь сжечь. Человеку, у которого найдут куакоуйтэ, будут пилить кости рук и ног бамбуковой пилой, травить его ядом шипастого василиска, сдирать с груди, спины и лица кожу по крохотному лоскутку, посыпая кровоточащие раны мокрой солью. Лишь когда несчастный окончательно потеряет себя, его сожгут. Монету, конечно, сначала отберут. Потому я и говорю, что не рискнул бы обладать такой вещью.

Ведьма что-то тихо пробормотала себе под нос. Кажется, на тему того, где она видела такое милосердие.

— Сурово, — покачал головой я. — Однако позвольте вопрос, мастер Квун: а кто сделал эту монету? Дело в том, что она пришла ко мне в руки из места, куда я очень хотел бы попасть.