Легенды Космодесанта

Стоит ли удивляться, что новобранцы отвернулись от него, обеспокоенные его присутствием? Для ордена, столь тесно связанного со смертью, возвращение одного из братьев из-за ее порога потрясает самые основы веры. Он вспомнил слова, записанные в Молитвеннике Морталис: «Наши мертвецы остаются мертвыми».

Сзади Тарика окликнули, и он обернулся. Когда Зур приблизился, бледное лицо его было холоднее льда.

— Надо это исправить… — начал Тарик, но второй космодесантник сделал ему знак молчать.

— Ты понимаешь, брат? — требовательно спросил Зур. — Теперь ты видишь, почему твое возвращение вызвало… проблемы?

Тарик ощутил зарождающийся гнев и не стал подавлять его.

— Не говори со мной так, будто я какой-то хныкающий новичок. Я боевой брат этого ордена, отмеченный заслугами и наградами!

— В самом деле? — не удержался Зур.

Тарик возмущенно уставился на него.

— А! Теперь понимаю. Поначалу я думал, что вас заботит, не ослабел ли мой разум во время заключения и не сломлен ли мой дух… Но все не так просто, да?

Тарик презрительно фыркнул и надвинулся на Зура.

— Как ты можешь сомневаться в том, что видишь собственными глазами, брат!

Он яростно подчеркнул последнее слово.

— Истина… — отозвался Зур.

Но Тарик не дал ему договорить.

— Что вы тут себе напридумывали? — Астартес широко раскинул руки. — Ждете, что я начну сбрасывать кожу, обращусь в какую-нибудь адскую бестию, в демона Хаоса? Вот кем вы меня считаете?

Зур не отвел глаза.

— Мы задавались таким вопросом.

Тарик быстро шагнул к нему и ткнул пальцем в грудь.

— Я знаю, кто я такой, родич! — рявкнул он. — Я — преданный воин Священной Терры!

— Возможно, — ответил Зур. — Или, возможно, ты существо, которое до поры до времени в это верит. Нечто, лишь внешне похожее на брата-сержанта Тарика.

На руках Тарика вздулись бугры мышц. Какую-то секунду он был близок к тому, чтобы ударить брата-космодесантника по лицу. То, что собрат по ордену осмеливается оскорбить его честь, еще сильнее воспламенило гнев сержанта, и к черту доводы рассудка!

В это мгновение, глядя на мир сквозь линзу холодной ярости, Тарик уловил кое-что еще: липкое прикосновение, электрический зуд на коже и чувство, будто за ним следят сотни глаз. Расслабив мускулы, он отвернулся от Зура и пристально оглядел высокий мраморный мост. Единственным звуком был рокот теплообменников, работавших далеко внизу, в глубинах Горы Призраков.

Обращаясь к пустоте над мостом, Астартес потребовал:

— Покажись, ведьмак.

Тарик быстро покосился на Зура, и выражение лица второго воина подтвердило его подозрения. Он снова отвернулся, рыская взглядом по аркам и переходам.

— Давай, брат. Если хочешь позорить мое имя, по крайней мере имей смелость сделать это, глядя мне в глаза.

— Как пожелаешь.

Низкий голос прозвучал совсем неподалеку у него за спиной. Оглянувшись, Тарик обнаружил фигуру, стоящую в нише под одной из массивных резных колонн. Человек был закутан в широкие, окаймленные красным робы. Всего лишь пару секунд назад Орел Обреченности смотрел в том направлении и не заметил ничего, кроме теней.

Псайкер шагнул к нему, откинув капюшон. Взгляд холодных и жестких глаз впился в Тарика, выискивая малейший признак слабости. Тот не поддался.

— Меня зовут Трин, — сказал библиарий. — Мое имя здесь известно.

Тарик кивнул:

— Я слышал о тебе. Ты отбираешь самых преданных.

— Но не тебя, — ответил Трин. — В тот день, когда тебя выбрали из числа желающих вступить в этот орден, меня не было на дежурстве. В противном случае, возможно, вопрос был бы уже решен.

— Нет никакого вопроса, — огрызнулся Тарик. — Я — то, что ты видишь перед собой, и ничего больше. Орел Обреченности. Адептус Астартес. Сын Гафиса.

Трин склонил голову к плечу:

— Враг прячется на виду. Самая излюбленная тактика адептов Губительных Сил. Они уже извратили множество умов в прошлом. Согласись — мы должны быть уверены в том, что этого не произошло с тобой.

Тарик твердо встретил горящий взгляд Трина и не отвел глаза.

— Знаешь, ведьмак, что позволяло мне сохранять рассудок все те месяцы, что я провел в адской дыре? Вера в моих братьев, в мой орден и моего Императора. Ошибался ли я, веря в них? Неужели они меня покинули?

— Именно это мы и должны выяснить, Тарик, — ответил Трин.

— Ты осмеливаешься требовать от меня доказательств? — Ярость захлестнула его. — После всего того, что я совершил во имя Аквилы, ты во мне сомневаешься?

Тарик надвинулся на псайкера. Теперь они стояли лицом к лицу. Тарик ощущал, как пронзительная аура ментальной силы библиария давит на него.

— Так-то ты приветствуешь потерянного брата, который, милостью Императора, оказался достаточно безрассуден, чтобы выжить? Ничего, кроме презрения и отчуждения, обвинений и неуважения!

— Такова вселенная, в которой мы живем, — вмешался Зур.

Тарик не отвечал, неотрывно глядя на Трина.

— Возможно, вы предпочли бы, чтобы я сдался и сдох в той тюрьме.

Трин склонил голову:

— Это разрешило бы проблему, без сомнений.

— Тогда прошу прощения за то, что осмелился выжить, — выпалил Тарик. — Должно быть, это причинило вам массу неудобств.