Легенды Лиса

– Лорд Ива, – возразила она чисто и искренне, сгорая в том же свете, что я и, – вы не понимаете. Это я искала вас, с самого детства, когда вы были ещё разбойником, а мне исполнилось шесть лет, и я прочитала о вас поэму. Я не случайно пришла сюда, заканчивать пятую жизнь перед началом своей настоящей. Я хотела увидеть вас… и попрощаться. И я… так рада, что увидела вас! Вы оказались ещё честнее, чем я думала, а я думала, что и таким-то быть невозможно! Вы оказались… как ненастоящий, но всё же такой настоящий. Знать вас – величайшая радость в моей жизни, правда!

Тяжесть невесомых рук, запах её волос, гладкость кожи и алый мак склонённого лица были невыносимы.

– Что же вы молчите, – едва слышно сказала она.

– …Что ж, – сказал я после долгой паузы, не прекращая ей любоваться. – Теперь мы увиделись, ваше высочество. И можем… попрощаться. Право, жить, зная вас, гораздо лучше.

– Я… тоже так думаю, – прошептала она, тыльной стороной ладони касаясь губ.

Отлив опустился к низшей точке, и прибрежные протоки обмелели.

Мы вышли из пещеры, как пьяные. Я вёл её обратно, с каждым шагом угасая и погружаясь в никуда. Она шла за мной послушно, с принятым решением навстречу наказанию.

Глашатай объявил о решении Её Высочества, и войско собралось очень быстро, пока мы с ней смотрели друг на друга. Тучный воспитатель очень хитро глянул на меня, и, улучив момент, кивнул удовлетворённо. Очевидно, я идеально вписался в его понятие о необходимом Её высочеству уроке. Возможно, мной изначально манипулировали именно ради такой вот оказии. Тяжесть морального выбора, и прочее – вернувшись, он наверняка получит заслуженную медаль.

Всё это время мы с принцессой, как умирающие от жажды, не отпускали друг друга взглядами. Сеть наших взоров оплела поле. Теперь я вёл под уздцы её коня, совершая один из обрядов гостеприимства – проводы. Несколько тысяч моих подданных тащились в отдалении с ещё более несчастным видом, чем был у нас с принцессой.

– Я прощаю вас, Лорд Ива, – сказала она перед расставанием, – прощаю вас за нарушенные гостеприимство и перемирие.

– А мне не за что вас прощать, – ответил я, отпуская её коня.

Она оглянулась один раз, будто бы случайно, затем угасающее солнце поглотило её и сопровождающих и угасало за горизонтом вместе с тем, что догорало у меня в груди.

Я вернулся домой, как будто во сне, и никто не подошёл ко мне по дороге. Замок был пуст, всё небо занимали теснящиеся тучи. Чайки носились низко, зазывая дождь. Оборачиваясь, я всякий раз видел её исчезающее в солнечных лучах лицо. Закрывая глаза, я видел его рядом со своим, там, в пещере.

– Что с вами, мой лорд? – спросил мой старик две недели спустя. – Вы вытащили нас из самой безнадёжной ситуации, какая только бывала на моей памяти! Вы ещё больше прославились во всех краях от моря до великого тракта. О чём же вы печалитесь?

Я посмотрел на него, не видя, и ответил:

– Дед, я вытащил вас из одной безнадёжности, чтобы загнать себя в другую, куда более тяжёлую. Я люблю принцессу, дед. Люблю её всем сердцем.

– Но это… совершенно безнадёжно, мой господин! – воскликнул он, обалдев. – Она же будущая королева! Учитываю вашу славу и привлекательность, мы бы могли сосватать вас с баронессой или, может, графиней. Договориться с герцогиней было бы уже выше наших возможностей. Наследная принцесса – это издевательство!

– Плевать мне на издевательство! – рявкнул я. – Мне всё равно, не могу я тут оставаться! Приготовь коня и вещи, уеду сегодня вечером. А те, кто недоволен, могут плюнуть мне в спину, когда я уйду.

– О чём вы говорите, – прошептал старик, опуская голову. – Никто не задержит вас. Все только скажут… Удачи вам, господин Ива, в вашем самом глупом и безнадёжном в мире предприятии…

Он, разумеется, не ошибался.

2004 г

Последний совет

Рассказ о сыне, который хочет быть похожим на отца.

Жанр: петля времени

Мир: Земля

✦

Сколько себя помню, всегда мечтал быть ближе к нему, рядом с ним, вместе с ним. Словно карлик, спящий под мышкой у великана. Будто детская азбука, прислоненная к тому энциклопедии. Как приникший к дереву плющ. Всегда мечтал узнать его поближе, побольше любить его, получше понять. Как странно чувствовать это сейчас.

Сначала я звал его "папка", после "папа", еще недавно "пап". Теперь я зову его "отец".

Помню раннее детство. Я ничего не знал, и бесспорные факты, вроде того, что вода из-под красного крана горячая, а стекло бьется, мой разум принимал на веру. Отец был проводником в лабиринте, и всем, что я знаю, всем, как умею познавать, я обязан ему. Говоря рассудительно, я вообще обязан ему всем. Он работал матерью, нянькой, кормилицей, учителем, грелкой и домашним полисменом. Я никогда не обижался на его наказания, почти из-за них не плакал, потому что вера в его непогрешимость была сильнее обиды.

Помню одинокий дом на окраине города, в котором мы жили. Днями папа ездил на работу, вставая ранним утром и любуясь восходом.