Легенды Львова. Том 2

Уже не пошёл крупчатник домой, а подался к тому дому, где лежали мёртвые девушки. Нашёл его сразу, потому что плач, который оттуда раздавался, был слышен по всей округе. Но когда крупчатник зашёл в тот дом, то стал громко смеяться.

 – А чего это ты, дурак, хохочешь? – пришёл в негодование отец покойниц. – У меня такое горе, а тебе смешно? Ну-ка убирайся откуда пришёл, потому что как возьму палку, то голову раскрою.

 – Э, не так скоро. Я смеюсь потому, что девушки так крепко заснули, что никто их не разбудит.

 – Какое там заснули? Они умерли. Убирайся отсюда!

 – А вы пробовали их будить?

Все присутствующие только перешептывались: что это за сумасшедший явился, что такое мелет?

 – Вот я сейчас их разбужу, – и с этими словами подошёл он к покойницам и быстренько расплёл им косы и повыдергивал шпильки. Девушки открыли глаза и зашевелились. Все присутствующие стали креститься, а когда девушки встали и заговорили, радости не было границ.

Ужин с мертвецом

Шутить с мертвецами – опасное дело. Илько, который жил на Лычакове и торговал крупами, поздно вечером возвращался из кабака, немало выпив. А идя мимо кладбища, заметил возле дерева какого-то человека, который стоял неподвижно.

 – И охота тебе вот так стоять? – спросил Илько. – Айда лучше ко мне на ужин. Ещё настойки шарахнем.

Человек молча побрёл за Ильком. В доме уже все спали. Илько провёл гостя на кухню, поставил на стол миску фасоли со шкварками, налил по пять капель.

 – Пей, брат, ешь, не стесняйся.

Но гость молчал и лишь смотрел, как Илько уплетает фасоль. Наконец отозвался:

 – Отведи меня обратно на то место, откуда забрал.

Илько пожал плечами и послушно оправил гостя на кладбище. На прощание тот сказал:

 – Завтра в то же самое время и на том же месте мы встретимся. Теперь твоя очередь прийти ко мне на ужин.

Илько на следующий день на трезвую голову всё рассудил, и его охватил страх. Теперь он уже догадывался, кто у него гостил. В тот вечер он уже никуда не шел и рано лёг спать. Но вскоре после полуночи раздался стук в окно, и глухой тоскливый голос позвал:

 – Илько! Илько! Ужин стынет!

Жена толкнула Илька:

 – Кто-то тебя зовёт! Кто это может быть?

Мороз пошёл у него по коже:

 – Цыц. Не откликайся.

А тем временем кто-то шкряб, шкряб, шкряб:

 – Илько! Илько! Я у тебя был, и ты ко мне приходи!

Наконец Илько встал с кровати, оделся и сказал жене:

 – Не даст нам этот призрак спокойно спать. Я должен идти.

 – Глупый, не иди! – перепугалась женщина. – Поскребётся и пойдёт себе.

 – Ой, не думаю, что он так просто уйдёт. Ну, Господи, благослови, – перекрестился Илько и вышел из дома.

Вчерашний гость сразу направился в сторону кладбища, и Илько уже мысленно простился с жизнью. На кладбище они прошли немного по тропе и оказались перед высоким склепом. Дух отодвинул большую каменную плиту, и перед ними появился вход. Илько ступил за духом в черноту. Там стоял тяжёлый запах влаги, смешанный с дымом свечей.

В глубине склепа слабо мигало несколько тоненьких восковых свечек, а вокруг полуистлевшего, обросшего мхами гроба сидели две молодые панны, одна женщина постарше и ещё какой-то пан.

 – Это моя семья, – сказал дух. – Я привёл к нам на ужин того человека, который меня вчера у себя угощал.

Все закивали.

 – Садись с нами, – велел дух Ильку, и тот сел на камень.

Их ужин состоял из того, что они вдыхали запахи гниющего гроба, сырого мха, сырой земли и тошнотворного разложения тел.

Илько сидел в страшном напряжении, и несчастные полчаса превратились для него в бесконечное мучение. Но вот наконец духи встали и медленно двинулись куда-то под землю. Остался лишь вчерашний гость Илька.

 – А теперь я тебя отведу туда, откуда забрал.

Назад Илько возвращался, будто на крыльях. Возле дома они остановились, и дух сказал:

 – Впредь никогда не связывайся с духами.

И дал Ильку такую сильную пощёчину, что несколько дней было видно пять пальцев на щеке.

Клёцки

Жил себе когда-то за Яновской рогаткой очень невежливый мальчик. Каждое утро он выгонял коз на лужайку неподалеку от кладбища и оставлял там на целый день, а вечером забирал. Родители его не раз учили, чтобы к кладбищу и к умершим относился с уважением, ничего с кладбища не брал и ничего на могилы не бросал. Но, как я уже говорил, мальчик тот был очень непослушным и никогда не упускал возможности нарвать с могил земляники, малины или щавеля.

А однажды вечером прибежал он на кладбище и стал громко петь:

Эй, умерший, вставай,
будем клёцки жрать!

А потом лёг на чью-то гробницу и запихал палочкой в щель несколько клёцек.

Вдруг в гробнице послышалось шуршание, что-то крякнуло, и низкий скрежещущий голос отозвался:

 – Иди-иди себе, принесёшь мне клёцки в полночь!

Мальчик очень испугался и убежал домой. Весь вечер ходил он печальный, грустный, ни слова никому не говоря. Но ночь минула спокойно. Однако на следующую ночь ровно в полночь кто-то начал стучать у окна и кричать:

 – Где мои клёцки?! Неси мои клёцки! Клёцки неси!