Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы

— Кто еще мог бы устроить нам такое уникальное «дешевое путешествие»? Сам Хаким?

— Хаким! Что мне делать с этим человеком? — спросил президент Файрбрасс. — Он действует как совершенный негодяй.

Глаза Плама расширились:

— Джим? Да! Может быть, в конце концов, это и был Джим! Я помню, как говорил ему: тиран, вампир, дурак. Издатель, редактор, писатель. Зачем бы еще посылать нас троих возродиться в величайшей литературной Мекке Мира Реки?

Мария поставила свой бокал:

— Ты гораздо лучше сойдешь за издателя, чем Хаким.

— Я тоже так думаю, — просиял Плам. — Я могу заставить мои сюжеты работать гораздо лучшее вообще без всяких злодеев. Почему бы реальной жизни не быть сюжетом?

— Пью за это! — Мария, Плам и президент Файрбрасс подняли бокалы, произнеся последний тост.

Гарри Тертлдав Два вора [19]

Алексей Комнин скрестил руки на груди.

— Вы слышали мои требования, — сказал он по-арабски, на единственном языке, на котором могли объясняться он и соседи Нового Константинополя вниз по Реке. — Выполните их — или столкнетесь с последствиями.

— Вы неверные. Мы не намерены вам уступать.

Идрис Алума был представителем султана борну в Новом Константинополе. Высокий, худощавый и черноволосый, он возвышался над Алексеем. Чтобы выразить презрение, он сплюнул к ногам басилевса.

Солдаты Алексея зароптали и угрожающе потрясли копьями с кремниевыми наконечниками. Алексей воздел руку.

— Пусть язычник удалится с миром. Довольно скоро он пробудится, нагой и лысый, где-нибудь у Реки далеко отсюда. — Он произнес это по-гречески, на языке, на котором его люди говорили между собой, а затем перевел для Идриса Алумы.

Большой темнокожий человек с презрением рассмеялся.

— Может быть, тебя извлекли из ада, чтобы поселить рядом с нами здесь на Реке, христианский пес, но тебя, а не кого-то иного, обратит в бегство Аллах, когда встретятся наши воинства. — Он повернулся на пятках и удалился в направлении отрезка Речного берега, где жители повиновались султану борну Мусе ар-Рахману.

Алексей наблюдал за ним, мысленно спрашивая себя, а не следовало ли дать солдатам возможность отвести душу. И тряхнул головой, ответив себе «нет»; он поступил правильно. Если бы Идрис Алума не вернулся в город борну, Муса отомстил бы, замучив Михаила Палеолога до смерти с последующим возрождением в иных краях. Алексей Комнин ничего не имел против убийства, но убийство без цели — это глупость и пустая трата сил.

Он повернулся к своему брату Исааку, который стоял, как обычно, по правую руку от него. Эти двое были почти близнецы, особенно с тех пор, как возвратились к жизни на берегу Реки в одном и том же юном возрасте. Оба они были чуть ниже среднего роста, но крепкие и мускулистые. У обоих — узкие лисьи мордочки с широкими лбами; оба смуглые и черноволосые. Исаак чуть посветлей Алексея. Но лучше всего вы отличили бы одного от другого, если бы заметили, что черты Исаака более открытые и дружелюбные, чем алексеевы. Алексей правил во время своей достопамятной жизни; Исаак лишь помогал ему.

— Будет война, — сказал Алексей.

— Судя по всему, да, — согласился Исаак. — И война не из легких.

— Нет, — хмурь на лице Алексея была черной, точно борода, которую он больше не мог отпустить. Временами его раздражало, что без бороды он выглядит, как евнух. — Почему мы воскрешены рядом с этими грязными мусульманами? — Будь он менее благочестив, он поразился бы милости Божией. Вверх по течению от Нового Константинополя обитали краснокожие язычники, который хотели одного: чтобы их не беспокоили. И, поскольку с другой стороны располагались владения борну, басилевс счастлив был сделать им одолжение. Исаак сказал:

— Они неверные, но они отважны. Если мы встретимся с ними в открытом бою, мы потеряем множество наших лучших воинов, тех, без кого нам не обойтись. А это означает, что если кто-либо на этом участке Реки преуспеет в объединении нескольких маленьких государств под своей рукой, мы окажемся под угрозой.

— Знаю. — Алексей опять нахмурился. Это его целью было господствовать над здешним участком Реки. Опираясь на ромейское большинство, он успешно подчинил себе меньшее по численности сообщество земледельцев из Египта Птолемея III. Как только египтяне приняли христианство, они стали такими же добрыми подданными, как и его народ — возможно, и лучше, ибо их верность была прочнее. Некоторые из них говорили по-гречески до воскрешения; а теперь греческим владели все.

— Войны ждать недолго, — предупредил брата Исаак.

— Если мы не начнем ее по-своему, Муса ар-Рахман развяжет ее так, как сам считает нужным, ибо он любит нас не больше, чем мы его.

— Это я также знаю, — ноздри Алексея раздулись, и он сделал долгий глубокий вздох. Он тут же вздохнул, выпуская воздух. Ему не хотелось говорить то, что требовалось сказать дольше. — И войну начнем мы, брат мой. Но прежде, чем начнем, я намерен отправиться в Шайтаун.

Кустистые брови Исаака взлетели до линии волос.

— Ты хочешь снестись с этими… с послерожденными?