Легенды Мира Реки

— Мы еще не все съели и не все выпили, — продолжал Ивар, — не по этой причине я прекращаю пир. Но мне пришло на ум некоторое время тому назад, что завтра — трехлетняя годовщина основания моего королевства. Это был день, когда я, раб грязного тирана скоттов Эокайда Отравителя, поднял восстание вместе с Арпадом, тоже рабом, и с двумястами рабов, большинство которых сидят теперь на почетных местах в этом зале. Мы тихо задушили стражников вокруг зала Эокайда. Он со своими телохранителями все спали, чтобы прошло действие опьянения, находясь в безопасности, как они считали, в своем зале с толстыми стенами на высоком холме. Мы сожгли бревенчатое строение и убили тех, кто умудрился выйти из огня. Всех, кроме Эокайда, а его мы захватили в плен. На следующий день я казнил его, вырезав у него на спине орла, так же, как я поступил с королем Эллой из Йорка и с королем Эдмундом из Восточной Англии, с некоторыми другими моими врагами, которых я принес в жертву Одину. Дэвид содрогнулся. Хотя ему никогда не приходилось видеть своими глазами этот особый способ казни, он множество раз слышал о нем. Жертву укладывали лицом вниз, его позвоночник разрезали, а легкие вытягивали из него и укладывали у него на спине, образуя грубое изображение орла с распростертыми крыльями.

— Я решил, что мы должны все рано лечь спать, а завтра рано встать. Рабы получат выходной день, им дадут много еды и питья. Все будут праздновать. Мы все поработаем, чтобы добыть много рыбы, а вечером начнем празднество. Устроим игры и соревнования в стрельбе из лука, в метании копий и в борьбе, а те, кто на кого-нибудь злится, смогут бороться со своими врагами до смертельного исхода, если таково будет желание. В ответ на это толпа громко закричала и загудела. Ивар поднял руки в знак призыва к молчанию, потом добавил:

— Отправляйтесь спать! Завтра мы будем веселиться и благодарить богов, кто бы они ни были, которые создали этот мир, за то, что мы свободны от жестокого правления Эокайда, мы свободные люди! Толпа разразилась радостными криками, а потом устремилась прочь из зала. Дэвис, держа в одной руке свой грааль, направлялся к башне и был уже на полпути подъема на первый холм, когда за его спиной раздался ровный голос Фаустролла:

— Подожди меня! Мы пройдем остальной путь с тобой вместе! Дэвис остановился. Через некоторое время француз, не спеша, поравнялся с ним. Тяжелые испарения виски, смешанные с запахом рыбы, окутывали его, и слова он произносил не совсем внятно:

— Mon ami! Mia amico! [1] То, что наступает на пятки дня — это прекрасно, разве не так? Существа, которые сжигают в ночной вазе свои неземные призраки, как это вдохновляет! Мудро — выше человеческой мудрости, они с нами не имеют ничего общего. Но они великодушны в своем великолепии!

— Гмм-м! — произнес Дэвис.

— Весьма наблюдательное замечание. Скажи мне, друг мой, как ты думаешь, что является истинной причиной того, что Ивар прекратил пир?

— Что?

— Не доверяю я козлу, который ведет за собой тех, кого можно стричь. Государственные деятели и политиканы, генералы и адмиралы, они редко открывают свои истинные намерения. У Бескостного на уме что-то такое, что не понравится его врагам. И его людям тоже.

— Какой ты циничный, — заметил Дэвис. Он посмотрел через Реку. Долины и холмы в королевстве Арпада были темными, за исключением рассеянных костров часовых, да на верхушках сигнальных бамбуковых башен горели факелы на расстоянии полумили друг от друга, образовывая линию длиной в десять миль.

— Циничный? Синоним для опыта. И для того, чьи глаза долго были открытыми и чей нос чутко улавливает испорченность, как нос шерстистого существа, которое некоторые считают другом человека. Помни, наш вождь происходит из страны, где что-то, подгнило, если перефразировать Эйвонского Барда. Они снова пошли. Дэвис спросил:

— Что такого сказал Ивар, чтобы пробудить твои подозрения?