Легенды московского метро

Москвичи восприняли новый транспорт радостно, но несерьезно: как аттракцион, развлечение. В метро ходили кататься, словно на карусели, даже одежду выбирали понаряднее. Зато к метростроевцам относились с большим уважением, зодчие подземки стали образцом для подражания, секс-символом того времени. Ими восхищались, видя в них идеальных строителей коммунизма, лучших людей. О них писали стихи, поэмы, художники охотно рисовали портреты метростроевцев, и девушка в спецовке с отбойным молотком составила успешную конкуренцию пловчихе с веслом. Даже для знаменитой скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница» тоже позировали именно метростроевцы. Будущих натурщиков Вера Игнатьевна выбрала на репетиции парада физкультурников летом 1936 года в Парке культуры и отдыха. Это были откатчица Зоя Мухина (однофамилица скульптора) и проходчик Сергей Каснер.

И вот представьте: такой энтузиазм, порыв в будущее – а тут под ногами путается и всем мешает некий полубезумный старикашка. Все твердит про исторические ценности и повторяет странное слово «либерея». Что за «либерея» такая?! При чем тут история? Чего назад оглядываться, когда коммунизм вот-вот наступит?

Человека, положившего жизнь на изучение загадочного подземного мира, звали Игнатий Яковлевич Стеллецкий. Он родился в 1878 году в Екатеринославской губернии в семье учителя. Окончив Киевскую духовную академию, уехал работать учителем в Палестину, где всерьез увлекся археологией. Израиль, Палестину недаром называют страной тысячи пещер, причем пещер рукотворных: подземных чудес там немало. Это и лабиринт ходов под Храмовой горой, и Кумран… Вернувшись в Москву, Стеллецкий принялся искать подобные катакомбы и у нас, организовав Комиссию по изучению подземной старины. Он и его ученики без всякого специального оборудования, имея лишь свечи и лопаты, раскапывали заброшенные подземелья и, надо признать, нашли немало интересного. Так, Стеллецкий утверждал, что обнаружил ход под Москвой-рекой, якобы прорытый зодчим Азанчеевым при царе Алексее Михайловиче. Один его конец выходил на поверхность в Охотном ряду, а другой – рядом со знаменитым «Домом на Набережной», или «Домом Совнаркома».

В начале 1910-х Стеллецкий серьезно увлекся поисками библиотеки Ивана Грозного. Эта легендарная либерея (от лат.liber – «книга») изначально принадлежала византийским императорам и собиралась на протяжении многих веков, а в Москву попала в качестве приданого византийской царевны Софьи Палеолог, бабушки Ивана Грозного. Софья приказала хранить их в подвале под церковью Рождества Богородицы в Кремле, устроив там специальный тайник. Это было мудрым решением: летописи повествуют о десятках пожаров, опустошавших Москву. Сохранились ее каталоги, приводящие в священный трепет современных библиофилов. О либерее упоминали некоторые приближенные Ивана Грозного… а потом в последние годы царствования, когда здравый смысл первого русского царя сменился безумием и лютой злобой, либерея куда-то исчезла. Предполагают, что она была спрятана, скрыта, замурована в неком подземном тайнике.

Но какое все это имеет отношение к метро? Самое прямое! В 1930-е годы Стеллецкий был активнейшим членом археологической комиссии, сотрудничавшей с Метростроем. Ее задачей было изучение памятников старины, встреченных на пути трасс метро. Положение ученых было довольно двусмысленным: им приходилось сдерживать безудержный энтузиазм героев-метростроевцев, подчас навлекая на себя обвинение в саботаже. Стеллецкий сетовал, что стремительные темпы ведения работ метро устраняют возможность тщательного и кропотливого исследования встреченных сооружений древности. «Натыкавшиеся на них рабочие не отдавали себе отчета в их научной ценности и значимости и потому никому вовремя не давали знать о таких открытиях, как не заслуживающих, по их мнению, внимания. На упрек, обращенный к рабочим на местах, всегда следовал один ответ: нам никто не сказал, что это интересно или нужно», – писал он.