Легенды Невского проспекта (сборник рассказов)

– Валюту, балда!

Вахтенный оценивает ченчиловы карманы и говорит:

– Жалко.

А приятель зажегся идеей, в азарт вошел:

– А выпить? Не выпьет – вдруг сорвется? На советские-то рэ!

Ченчила исправно подтверждает:

– Совьет – гуд.

– Слыхал?!

И приятель звонит врачу: уважаемый доктор медицины, дорогой-любимый, позарез приперло, полстаканчика, а?

Доктор любезно отвечает:

– А пошел ты на…

Приятель обещает вылизать доктору все интимные места и лизать их непрерывно до самого прихода домой, а также сулит впридачу свою бессмертную душу.

Доктор не хочет. Он утверждает, что относится одобрительно ко всем видам сексуальных связей, только вот к гомосексуализму как-то скептически. Что же касается души, то он и собственной обременен сверх меры, и охотно ее ссудит какому-нибудь долбаку вплоть до окончательной победы мирового капитализма.

Приятель надрывно вздыхает и выстреливает из сокрушительного калибра:

– А за доллар?

При звуках чудного зеленого сияния доктор делает паузу и меняет тональность. Осведомляется с ласковостью психиатра к шизофренику:

– А вы не пили, ребята, негритянской водки?

– Это которой?

– Это которая стакан холодной воды и молотком по голове.

Приятели смотрят в большой задумчивости на негра и обмозговывают предложенный рецепт.

– Извините, ребята, дать не могу. Приказ. Никому.

– Я не шучу, док. Прошу продать мне сто граммов медицинского спирта за один американский доллар.

Доктор с кряхтением усваивает информацию, и сообщает, что на таких условиях он согласен продать все наличные запасы спирта, а также аспирина, валидола, касторки, скальпели, шприцы, бинты, а еще есть дома жена и старушка-мама, так никто не интересуется? По сто грамм за доллар.

И приятель отправляется за спиртом. Там происходит душераздирающая сцена: доктор желает вперед деньги, потом стулья, а приятель клянется своей визой и морским царем-вседержителем, что так невозможно, млеет и блеет, намекает и гарантирует, и еле уносит драгоценное зелье.

И они разводят честно спирт в три стакана, разбавляют сухим, доливают водичкой, чтоб дополнительно растянуть кайф во времени и пространстве, и благостно выцеживают. И слегка даже балдеют.

И с удовлетворением хорошо и честно выполненного долга достают приготовленные рубли: поехали! Теперь все в порядке! Уже можно.

Негр сочувственно смотрит на рубли и говорит:

– Ноу.

Что-о?! Что значит «ноу»!!! Ведь все сделали как надо!..

Ченчила смотрит на них, как Рокфеллер на чистильщика обуви, и поясняет свою финансовую политику: из левого кармана бережно извлекает потертую долларовую банкноту, из правого – разворачивает местную бумажку величиной в скатерть и расцветкой в павлина, делает ими вращательное движение, и убирает доллар теперь в правый карман, а миллион своих местных бананогрошей – в левый. И вразумляюще произносит:

– Ченч. Вери чип.

– Чип?! – повторяет вахтенный. – Вери чип?! – шепчет бессмысленно, наливаясь расплавленной свинцовой злобой. – Не нравятся тебе рубли, гнида?.. – И вперяется белесым взором в куриную черную шейку. – Чип, чип, чип…

– Чип! – зловеще откликается приятель. – Чип! Понял?!

В лютой ненависти смотрят они на ченчиловы карманы, на шейку ничтожную, на пустые стаканы, на рубли… смотрят на амулет, висящий на шейном ремешочке, и быстро, твердо и безумно переглядываются.

Синхронно поднимаются, берутся за этот ремешочек и тянут, перекручивая, в разные стороны. Старичок дрыгает ножками, разевает рот, они тянут сильней. Подержали… И придуши к чертям!..

4. ГДЕ ЗНАЮТ ДВОЕ – ТАМ ЗНАЕТ И СВИНЬЯ

Сели. Закурили. Дышат. Успокоились. И смотрят.

И вроде даже ничего и не произошло.

Как вышло, черт его знает, как-то само получилось, вроде даже и не собирались… Жара, понимаешь… рубли эти неконвертируемые… Курят: молчат!

И тут трезвонил телефон: подскакивают! переглядываются!

Тот, что у трапа все торчит, матерится в трубку – осатанел в пекле:

– Хватит, на фиг, возвращайся! я сваливаю!..

Вахтенный – медовым голосом:

– Бу-удь другом, две минутки еще, я за тебя потом хоть всю вахту отпашу.

– На хрен мне сдалось! Имей совесть!

– Старпом вдруг спросит – скажи, что мы подменились.

Тот заинтересовался – голосом, настойчивостью:

– Ты че там? Че делаешь-то? А? Три минуты жду!

«Че делаешь». Труп прятать надо, вот че! Куда его денешь – белый день, все на борту! Пихают его спешно в рундук под койку. А деньги вытаскивают, наконец-то, из карманов и, не удержавшись, спешно пересчитывают.

И тут распахивается, конечно, с треском дверь – притопал злобно тот, от трапа:

– Че это у вас?

А на столе – рваные кучки денег всех стран разложены, и рубли тут же. Идет скрупулезный подсчет и определение достоинства относительно рубля и доллара.

Выпучились друг на друга.

– Вы че, бухали? – Смотрит на три стакана. – А еще кто был?

Отвечают:

– Э-э-э-э-э…

Глядит он на эту картину, и мозгами перегретыми с усилием шевелит.

– Бизнес? А меня – дурачком? Суки. Л-ладно!

Вот зараза. Стукнет еще из зависти, раззвонит!

– Я пошел. Со старпомом сами разбираться будете.

Вздохнули тяжело: