Легенды ночных стражей: Похищение

Внезапно Сорен почувствовал сильный удар в спину. Он взлетел в воздух и рухнул на землю. Огромный Джатт навалился на него сверху. Вид его был ужасен. Одно перьевое ухо у него было начисто оторвано. Казалось, он обезумел от бешенства.

— Убью! — визжал Джатт. — Убью! Убью тебя! Выцарапаю глаза!

Но в тот самый миг, когда смертоносный клюв начал опускаться на голову Сорена, воздух всколыхнулся, и какая-то гигантская тень упала на песок. А потом огромная тяжесть, пригвоздившая Сорена к земле, словно по волшебству исчезла. Все еще лежа на земле, он изумленно хлопал глазами, провожая глазами поднимавшегося ввысь Джатта.

Но на этот раз жуткий стражник парил не сам по себе, а болтался, зажатый в когтях чудовищно огромной птицы. Белоснежная голова ее ярко сверкала при свете поднявшегося месяца. А чуть левее, на земле, вторая точно такая же птица кружила над безжизненными телами Джутта и номера 47-2.

К Сорену подошли Гильфи с Копушей.

— Я никогда такого не видел, — пробормотал Копуша. — Кто это? Кто эти огромные лысые птицы?

— Орлы, — с глубоким почтением в голосе ответил Сумрак. — Белоголовые орлы.

— Орлы Гортензии! — в один голос воскликнули Сорен с Гильфи.

— Гортензия? — переспросила миссис Плитивер, выползая из норы. — Кто такая Гортензия?

ГЛАВА XXVII Орлы Гортензии

— Меня зовут Гром, — сказал орел, — а это моя подруга Зана. Она немая и не может говорить.

Зана вежливо поклонилась четырем совятам, почти коснувшись клювом песка.

— Один из этих злодеев вырвал ей язык, — объяснил Гром.

— Вот эти? — переспросил Сорен. — Джатт с Джуттом?

— А также Виззг, Ищейке и другие твари из Сант-Эголиуса. Я даже не хочу называть их птицами.

— Это Зана прилетала тогда к Гортензии, чтобы спасти яйцо? Зана горячо закивала головой.

— Да, Зана спасла яйцо, но в той битве она потеряла язык, — пояснил Гром.

Сорен почтительно повернулся к орлице.

— Мы видели вас в ту ужасную ночь. Мы видели все, что произошло. Вы очень храбрые птицы, потому что не побоялись помогать Гортензии.

— По-настоящему храброй была она сама. Ей нет равных во всем птичьем мире. Знаете ли вы, что в ее родной Амбале всех появившихся на свет птенцов называют теперь Гортензиями — и девочек, и мальчиков?

— Ой-ой, — тихонько вздохнула Гильфи. — Вообще-то она ненавидела свое имя. По крайней мере, она так говорила.

— Это не имеет значения. В королевстве Амбала есть одно героическое имя, и это имя — Гортензия.

— А что вы делаете в Кунире? — спросил Сумрак.

— Патрулируем пустыню, — ответил Гром, кивнув в сторону Копуши. — Со здешними обитателями нас связывает старая дружба. Однажды, когда мы улетели на охоту, наша дочка, до срока, решила полетать. Вы, молодежь, прекрасно знаете, как это бывает. Мы постоянно твердим детям одно и то же — никогда не пробуйте летать раньше времени, никогда не оставляйте гнездо, когда папы и мамы нет рядом… Но, клянусь клювом, кто-нибудь из малышей непременно нарушает все запреты!

Так вот, наша малышка ухитрилась отлететь очень далеко от гнезда, но она не умела приземляться, а поэтому сломала крыло. Одна из здешних сов, из породы тех, что закапываются в землю, подобрала нашу маленькую Фиону и затащила ее к себе в нору. Совиная семья выхаживала ее, кормила и лечила сломанное крыло до тех пор, пока наша девочка снова не смогла летать. А когда узнали, откуда она родом, то принесли Фиону нам обратно! Мы с Заной всегда верили в то, что добра в этом мире гораздо больше, чем зла. Вот почему, когда мы вырастили своих деток, то решили посвятить себя служению добру. Это наша работа, и мы неплохо с ней справляемся.

Сорен, Гильфи и Сумрак с Копушей во все глаза смотрели на огромных птиц.

— Просто не знаю, как вас благодарить, — пролепетал Копуша. Зана несколько раз кивнула головой, а не спускавший с нее глаз Гром пояснил:

— Моя дорогая подруга хочет сказать — дело в том, что я понимаю ее без слов — так вот, она говорит, что ты или глупец, или безумец, если в одиночку расхаживаешь по пустыне среди ночи. Это опасно. Очень опасно. Что ты искал, малыш?

— Свою семью, — ответил Копуша и рассказал орлам о том, что сделали с его братом Джатт и Джутт, и как сам он убежал и заблудился в пустыне.

Гром с Заной мрачно переглянулись, и маленький Копуша почувствовал, что им что-то известно о судьбе его родителей. Зана склонилась над Копушей и принялась ласково перебирать ему перьям своим клювом.

Гром глубоко вздохнул и сказал:

— Боюсь, сынок, нам известно, что случилось с твоими родителями. Мы видели все своими глазами. Перья твоего братишки все еще лежали на земле возле норы, а твои папа с мамой горько рыдали над ними. Мы спросили их, что случилось и они ответили, что это все, что осталось от маленького Крошки, а еще двое их сыновей пропали неизвестно куда. Моя Зана никогда в жизни не слышала более ужасного рассказа. И хотя она может выдавить из себя всего лишь несколько звуков, она каждый день прилетала к твоей матери и перебирала ей перья, чтобы молча сказать: «Я тоже была матерью, и однажды едва не потеряла своего птенца, поэтому всем сердцем переживаю твое горе».