Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

Азингальская темница имела весьма простое строение: шесть прямых коридоров, которые пересекались одним в самом начале. Вдоль них располагались сотни камер, в начале темницы был пост стражников, их комнаты отдыха и места дежурства. Выбраться из темницы не представлялось возможным, камеры запечатывались с помощью магии, на выходе из коридора стояла ещё одна решетка, запечатанная таким же заклинанием, дальше располагался пост стражи, где ежедневно дежурило пятьдесят воинов, за ними шли комнаты отдыха на мудрёных гномьих замках, которые нельзя было открыть простым ключом. Всё это завершала огромная монолитная каменная стена, через которую стражников переносил магический портал с помощью трансгрессировки, обратно их забирали тем же путем. На лестнице, что вела на самый верхний ярус, прямиком под дворец императора стояло ещё два поста стражи по тридцать человек и четыре решетки. Неприступная темница, которая забирала все надежды у тех, кто в неё попадал, а вслед за надеждами уходил и рассудок.

Восемь стражников шли по коридору, сопровождая по тёмным, едва освещаемым каменным подземельям Илину, Корани, Левардье и Брайтона. Больше всех не повезло волку, стражники сняли с него магическую руку, посчитав её опасной. Друзья были раздеты чуть ли не догола, на мужчинах были только штаны, на девушках грязные ношеные кем-то ранее холщевые сарафаны, которые жутко воняли потом. Азингальские казематы буквально выплеснули на друзей весь ужас, когда их босые ноги ступали по полу, по самую щиколотку залитому гнилью, мочой и соломой.

Девушек трясло, от запаха и ощущений их буквально выворачивало на изнанку. Никто из стражников на это не обращал внимания, они только грубо толкали вперед, чтобы движение по мрачным коридорам не задерживалось. Шею Илины сковывал оприциновый ошейник, который эльфы выдавали всем магам. Левардье сохранял спокойствие, он прерывисто дышал, пытаясь привыкнуть к запаху, который для его волчьего чутья был подобен смерти. Понимая, что Корани чувствует тоже самое, он молча сожалел, что допустил такое со своей женой.

Брайтон шёл непринуждённо, на все замечания стражников он не обращал внимания, попутно насвистывая песенку. Его не смущал ни запах, ни эти стены. Он знал, что стражники не позволят обнять Илину и утешить, поэтому не вдаваясь во все тяжёлые нюансы ситуации, шагал вперёд за ушастым, который сильно нервничал от веселых мотивов, что насвистывал мужчина.

Друзьям на протяжении всего перемещения по темнице на глаза попались десятки камер, все они были просто ужасны. В одной из них был вартаран, у него не было глаз и он просто молча сидел прижавшись спиной к сырой, покрытой плесенью стене. В другой лежала женщина, было видно, что она скончалась несколько дней назад, но никто так и не спешил вытаскивать её тело, ведь с ней в камере сидело ещё трое замызганных, покрытых язвами старичка, они постоянно шутили и смеялись. В третьей камере сидел чжи-торон, его безумный взгляд просто пронизывал, внушая дикий ужас. Было видно сразу, что рассудок давно покинул его голову, он нервно смеялся и рычал, медленно отгрызая собственную кожу с левой кисти. Его тело было покрыто гниющими ранами, которые бедолага наносил себе сам, пытаясь утолить необузданный голод.

Четвёртая камера надолго запомнилась Илине, девушка испытала всё то отвращение, которое только может храниться в недрах человеческого восприятия. Камера была очень маленькой, в ней сидел гном, он был полностью раздет, его тело было грязным, покрытым волдырями, гнойными шишками и свежими ранами. Он сидел в камере, заваленной трупами. Несколько гниющих тел были рядом с ним, он мирно стоял и разговаривал с телом дершааба, у которого явно обглодали обе ноги до колен. Когда девушка прошла мимо, он молча повернулся к ней, улыбнулся и громко крикнул:

– Привет, хочешь познакомиться с моим другом, он вкусный.

Естественно нутро колдуньи не выдержало этого, и она снова получила очередной тычок в спину, чтобы ускорить шаг.

Казематы были наполнены звуками, множеством звуков. В практически непроглядной тьме, кто-то о чём-то спорил, кричал, смеялся, рассказывал былые истории или просто пыхтел. Складывалось впечатление, что подземелье Азингала собрало и впитало в себя весь моральный мусор, который был так старательно распределён по всему миру. Пустые глаза заключенных, у других же наоборот полный энергии и бешенства взор, который пугал куда больше. Отсутствие еды давало о себе знать, заключение ели крыс, покойников, которых не доставали из камер, некоторые как тот чжи-торон, поедали самого себя, открывая новую веху в известном всем каннибализме.

Дорога через недра ада подошла к концу. Стражники остановились напротив камеры, где сидело ещё два старика. Худые мужчины, не обращая ни на кого внимания, мирно спали в обнимку друг с другом. Перемазанные грязью и гнилью, они тихо сопели, иногда тяжело кашляя.