Легенды о любви и дружбе

Ах, пилигримам бы вослед,

Чтоб посох страннических лет Прекрасною замечен был.

Что счастья этого полней — Помчаться к ней издалека,

Усесться рядом потесней,

Чтоб тут же, не издалека,

Я в сладкой близости бесед,

И друг далекий, и сосед,

Прекрасной голос жадно пил! Надежду в горести моей Дарит любовь издалека,

Но грезу, сердце, не лелей —

К ней поспешить издалека.

Длинна дорога — целый свет,

Не предсказать удач и бед,

И будь, как бог определил!

Всей жизни счастье — только с ней, С любимою издалека.

Прекраснее найти сумей Вблизи или издалека!

Я бы, огнем любви согрет,

В отрепья нищего одет,

По царству сарацин бродил.

Молю, о тот, по воле чьей Живет любовь издалека,

Пошли мне утолить скорей Мою любовь издалека!

О, как мне мил мой сладкий бред: Светлицы, сада больше нет —

Все замок Донны заменил!

Слывет сильнейшей из страстей Моя любовь издалека,

Да, наслаждений нет хмельней,

Чем от любви издалека!

Одно молчанье — мне в ответ, Святой мой строг, он дал завет, Чтоб безответно я любил.

Одно молчанье мне в ответ. Будь проклят он за свой завет, Чтоб безответно я любил!

Генрих Гейне ИЗ «ИЕГУДЫ БЕН ГАЛЕВИ»

Страсть поэта! Роковая Власть мечтаний и предчувствий, Чью святую мощь изведал В замке Блэ видам прекрасный,

Жоффруа Рюдель, услышав,

Как пришедшие с востока Рыцари при звоне кубков Громогласно восклицали:

«Цвет невинности и чести,

Перл и украшенье женщин — Дева-роза Мелисанда, Маркграфиня Триполи!»

Размечтался трубадур наш И запел о юной даме И почувствовал, что сердцу Стало тесно в замке Блэ,—

И тоска им овладела.

К Цетте он поплыл, но в море Тяжко заболел и прибыл,

Умирая, в Триполи.

Там увидел Мелисанду Он телесными очами,

Но тотчас же злая смерть Их покрыла вечной тенью.

И в последний раз запел он И, не кончив песню, мертвый,

Пал к ногам прекрасной дамы, Мелисанды Триполи.

Эдмон Ростан

Из пьесы «ПРИНЦЕССА ГРЕЗА»

[Говорит Эразм, врач принца Жофруа.]

Чего ж он сам, зевака из зевак,

Поэт, хваленый, этот риск затеял?

Когда к нему на службу я вступал,

К болезненному, доброму ребенку,

Я думал жить спокойно и разумно,

Лечить его на суше, не на море.

Пускай их черт на вертел всех посадит, Пусть сжарит ад проклятых пилигримов Антиохийских! Первые они,

Придя к нему в его спокойный замок,

В час ужина, за вкусною индейкой,

Ему напели в уши про нее,

Про Мелисинду сказочную эту.

С каким они усердьем неуместным Хвалили дочь великого Раймунда И Годиерны! Слушать — просто бред! Чего-чего они не говорили:

«Цветок далекой Азии роскошный,

Звезда небес!» Чего они не пели!

Особенно один, с безумным взглядом...

Он, помню я, наговорил такого,

Что, встав из-за стола, наш милый принц, Поэт, влюбленный в тень и шорох ветра, Провозгласил ее своею дамой И с той поры остался верен ей,

О ней мечтая, для нее рифмуя...

И так себя настроил за два года,

Что наконец, день за день угасая И близкий свой предчувствуя конец, Решил пуститься в путь за сине море К неведомой своей «Принцессе Грезе»,

Не в силах умереть, не увидав Хотя на миг ее!..

[Поёт Бертран, друг принца Жофруа.]

Итак, опять, мои друзья,

В час непогодный, в час туманный,

Начну рассказ свой пылкий я Вам о красавице желанной.

Ее кудрей волнистых цвет Как будто нити золотые;

Лучи играют голубые В ее очах, как лунный свет.

В ней кротость, тихая святыня, Мадонны нежной чистота С красой языческой богини Так упоительно слита.

В ней то веселия порывы,

То нега странной тишины;

При ней все женщины ревнивы И все мужчины неверны.

Она смеется — вянут розы,

Поет — смолкают соловьи.

Когда она роняет слезы,

Ручья завидуют струи.

Так Мелисинда, цвет весенний, Созданье лучшее творца,

Живет средь лучших украшений Большого светлого дворца.

Такою, если пилигримы Не лгали в дивной песне нам, Священной радостью палимы,

Такой ее увидим там!..

[Говорит принц Жофруа.]

Привет тебе, рождающийся день!

Ужель и ты не сократишь мне срока? Когда тебя ночная сменит тень,

Увижу ли жемчужину Востока?

О, Франции родной моей цветок, Грядущая царица Византии,

Нас разделяют водные стихии,

И от тебя я все еще далек.

Когда же мы, восторгом светлым полны, Твой Триполис увидим вдалеке,

Где плещутся на золотом песке Прозрачные серебряные волны?

К тебе одной мечты мои летят,

О дивная принцесса Триполиса,

В чьем имени сокрыл свой аромат Цветок полей, душистая мелисса!

Ужель умру, и мне не принесет С собой надежды ветерок прибрежный,

И мне твой взгляд пред смертью не блеснет, О Мелисинда, о мой ангел нежный!.. ...Люблю я бесконечные мечты,

Несбыточные грезы и надежды.

Завидовать готов судьбе Икара,

Который к небесам своим любимым Задумал путь без страха проложить,

И если я, как он, паду, то все ж И я, как он, любить не перестану Прекрасную далекую причину Моей прекрасной и блаженной смерти! ...Только, если сердце Возвышенно, оно любить не в силах Того, что знает слишком хорошо! (Приподнявшись на ложе.)

Ужель напрасно страннический посох Я в руки взял?.. Ужель напрасно я Пустился в путь далекий и опасный?

Но если смерть уже близка моя И видеть мне не суждено прекрасной, Пускай умру я с песней на устах,

Ее красу с любовью воспевая;

Пускай в моих слабеющих перстах Звучит о ней лишь арфа золотая!..

(Берет арфу у изголовья и прелюдирует.)